Андрей Кокоулин - Секретарь

В затенённом шторой кресле в углу кто-то сидел.

Вощанович мотнул головой. Ну, бред, обман зрения. Механически прикрываясь от морока опустевшей сумкой, он потянулся к выключателю на стене.

— Не надо, — сказали вдруг из кресла.

Виктора Владленовича продрало холодом и следом сразу же бросило в жар. Это кто? — метнулись мысли. Спецслужбы? Убийца? Сосед с верхнего этажа сполз на балкон? Сумка выпала из ослабевшей руки.

— Виктор Владленович? — уточнили из кресла.

Голос был молодой, но очень неприятный, злой. Чувствовалось, что его обладатель к хозяину квартиры не очень настроен.

Вощанович кивнул.

Человек встал и шагнул ближе. Виктор Владленович обнаружил, что смотрит, в сущности, на мальчишку, на парня лет шестнадцати-семнадцати, высокого и худого, с едва пробившимися усиками. Вор! — подумал он. Форточник! Залез, чтобы обворовать. Но почему не сбежал? Не нашёл денег?

Деньги на хозяйство у Вощановича лежали в кухонном шкафчике, под ножами и ложками, в старых газетах. Поройся — и вот они. Виктор Владленович прищурился, обретая поколебленную было уверенность в себе.

— Ты! Ты вообще кто такой?

Он с силой, стараясь устрашить гостя, хлопнул ладонью по выключателю. Вспыхнула люстра. В её свете стало видно, что парень не испугался ни хлопка, ни тона. Рубашка, курточка, джинсы, старые кроссовки. Какой-то совсем приземлённый видок.

— Виктор Владленович, я хочу вас предупредить, — сказал он.

— Чего?

Вощанович шагнул к парню, но нога его неожиданно проскользнула на месте. Словно попыталась забраться в горку и не смогла одолеть подъём. Парень, заметив этот казус, улыбнулся.

— Виктор Владленович, не старайтесь, — сказал он. — Вы не сможете ко мне приблизиться.

— Не смогу?

— Нет.

Вощанович, усмехнувшись и глядя незнакомцу в глаза, попробовал поднять колено, но воздух над ним мягко, до резиновости, уплотнился и оттолкнул конечность обратно.

— Ты…

Виктор Владленович царапнул пальцами пересохшее горло. Ему сделалось страшно. Так страшно, как бывает только в детстве, когда душа уходит в пятки, внутри всё льдисто звенит, а за зажмуренными глазами вокруг кровати в темноте бродят иррациональные, страшные, косматые, зубастые существа, бабаи, ведьмы, волки, проглоты, карлики, которые, вынь только пятку, откусят пятку, вынь голову, откусят и голову.

А тут вот стоит такое…

— Как ты…

Виктор Владленович понял вдруг, что сейчас грохнется в обморок. Странный мальчишка. Не в щелку же проник.

— Я хочу вас предупредить, — повторил гость. — Оставьте м… Ирину Сазонову в покое. Тогда я оставлю в покое вас.

— Что? — слабо произнёс Вощанович.

— Вы перестанете издеваться над Ириной Сазоновой и не уволите её, — с нажимом сказал парень. — Это понятно?

Виктор Владленович кивнул.

— Д-да.

— Я очень на это надеюсь. Иначе вы узнаете, что такое болевая стяжка.

— Я? Нет. Я понял. Зачем?

— Тогда я пойду? — спросил парень.

— К-конечно.

— А вы это… можете отмереть.

— Спа… спасибо, — Виктор Владиленович сделал шажок в сторону, чтобы гость беспрепятственно нырнул в проход.

Но парень, пугая, вернулся к креслу.

— До свиданья, — сказал он и шагнул в стену, оклееную тёмными, с золотистым тиснением обоями.

Стена не приняла гостя, отозвалась стуком.

Вощанович приоткрыл рот, а парень, потерев стукнутый лоб, улыбнулся и сказал:

— Далеко мне ещё до Солье.

Выдохнул, пожал плечами и, подступив к стене снова, пропал.

Виктор Владленович поморгал, но проверять, имеется ли там замаскированная дыра, поостерёгся. А ну как никакой дыры нет? Человек, понимаете, сквозь стену… Человек сквозь стену, а тебя — в «дурку». Нет уж, спасибо.

Вощанович сел на кровать, подтянул столик и вскрыл коробку конфет. Он ел конфеты одну за одной, совершенно не чувствуя вкуса. Странно, думалось ему, чудеса. А ещё болевые стяжки. Виктор Владленович поёжился. Когда коробка опустела, он неожиданно вскинулся и спросил стену:

— А кто такой Солье?

Но стена ему, конечно, не ответила.