Андрей Кокоулин - Секретарь

— Ромка…

— Он что, каратист? — повернулся Пыхарь к Мурзе.

— Почти, — сказал Мурза.

— Где Ромка? — повторил Лёшка звенящим голосом.

Рука его дрожала от напряжения, и он чувствовал, что накопленная энергия готова сорваться к цели в любой момент.

— Лучше бы он был жив, — сказал он.

— Пока, наверное, жив, — сказал Мурза.

— Что?

Мурза переместился за спину Липы.

— Твой брат сам напросился.

Лёшка не выдержал. Мысль о том, что Ромка, возможно, умирает за углом дома, была невыносима. Сволочи. Гады.

— Сдохните!

Лёшка растопырил пальцы, направляя ца. И, кажется, даже увидел лёгкий золотистый след, протянувшийся к троице загонщиков. Пыхарь при этом сощурился, лицо у Липы удивлённо вытянулось, а Мурза, как самый информированный о Лёшкиных способностях, чуть присел.

Секунда, другая, третья. Лёшка ждал огненного смерча, взрыва, жаркого пламени, охватывающего человеческие фигуры, но ничего не случилось. Он опустил руку. Не сработало. Всё правильно. Был бы Мёленбек…

— Напугал.

Тронув Пыхаря за плечо, Мурза выступил на передний край.

— Ага, натурально, — хохотнул Липа.

— Замечательное представление, — ухмыльнулся Мурза, и в его руке вновь появился нож-бабочка, — я почти поверил.

— А я почти увидел, — сказал Пыхарь.

— Что?

— Огонь.

— Я же говорю, не простой парень.

Мурза шагнул к опустившему голову Лёшке.

— Ну, всё, цирк мы увидели, — сказал он, — теперь, поскольку бежать тебе некуда…

Он замолчал.

Лёшке, честно говоря, было всё равно, что сейчас с ним будут делать. От горечи и разочарования хотелось только, чтобы это произошло скорее. И через стены ходил, и с хъёлингами сражался, всю ойме под цогом перерыл. А что он может? Ничего. Секретарь хренов. Друзей оставил, Ромку не спас.

— Давай уже, — прошептал он, морщась от театральной медлительности Мурзы.

Только когда пауза неожиданно затянулась, а тень противника так и не двинулась с места, Лёшка, пусть и равнодушно, поднял глаза.

Мурза стоял метрах в трёх от него, но смотрел куда-то за спину. На ворота, что ли? Вроде ни скрипа, ни стука слышно не было.

Обернуться Лёшка не успел, кто-то подбил его плечо своим и встал рядом.

— Что, Алексей, не ждал? — весело спросил знакомый голос.

Жилистый, невысокий, худощавый мечник со шрамом на правой щеке и неправильным, словно обрезанным ухом подмигнул Лёшке и улыбнулся. Он был в тех же штанах и жилете с металлическими пластинами, что и перед уходом.

Штессан!

Большего счастья Лёшка, наверное, не испытывал никогда. Тёплая волна прошла сквозь него от макушки до кончиков пальцев на ногах, а ответная улыбка сама изогнула разбитые губы. В груди словно что-то лопнуло, зазвенело, тело сделалось лёгким, воздушным, оттолкнись и лети в небо.

Мир посветлел.

— Господин Штессан!

Лёшка всхлипнул. Одновременно ему стало стыдно, что он почти сдался мгновение назад. Никогда! До последнего вздоха. Эх, господин секретарь.

— Ага, я, — просто ответил Иахим и качнул головой в сторону остолбеневших загонщиков. — Что это за вянгэ?

Лёшка пожал плечами.

— Э-э, — ожив, произнёс Мурза. — А вы кто? Из того же цирка?

— Иахим Штессан, ликурт Третьего кнафура, — представился Штессан. — И будет лучше, если вы быстренько уберётесь отсюда.

Мурза, выставив нож, оглянулся на приятелей.

— Нас трое.

Иахим шевельнул щекой.

— Не имеет значения, вянгэ.

За спиной у Пыхаря раздалось шарканье, кто-то кашлянул, кто-то шумно шмыгнул носом, сказал: «Наверное, сюда», и на тропку вышли ещё три парня. Загонщиков стало шестеро. Мурза приободрился, пропуская вперёд худых и бледных сподручных с пустыми, похожими на шляпки гвоздей глазами.

— Теперь нас шестеро, — сказал он.

— Проблемы? — раздался над Лёшкой густой голос, и справа от него горой, глыбой встал Мальгрув.

Так, честно, можно было и задохнуться от радости.

— Господин Мальгрув!

Великан своей лапищей взъерошил Лёшкины волосы. Глаза всех без исключения загонщиков мерили его рост.

— Что, Алексей, тяжело без нас?

— А вы откуда?

— Оттуда, — сказал Иахим, наблюдая за нерешительным топтанием напротив. — У тебя же хельманне с собой?

Лёшка тронул карманы джинсов, нащупывая костяную пластинку, монету, игральную кость.

— Да.

— Ну, вот мы и здесь.

— Честно говоря, — наклонился и словно по секрету прогудел Мальгрув, — нас там опять убили. А ты нас снова вытащил. Я, конечно, держался дольше всех, но, знаешь, не так-то легко отбиваться от хъёлингов, цогов и мертвецов в одиночку.

Лёшка ткнулся великану в живот.

— Я знаю.

— Я смотрю, тебе досталось, — заметил Мальгрув.

— Это уже от Мурзы, — сказал Лёшка.

— Не знаю такого животного, — Мальгрув нахмурился.

— В центре, в кожанке, с ножом.

— А!

Мальгрув нашёл Мурзу недобрым взглядом.

— Вперёд! — скомандовал тот, выходя из ступора и подталкивая сподручных. — Липа! Пыхарь! Их всего двое! Это же актёры в костюмах!

— Я не уверен, — сказал Пыхарь.

— Вперёд!

Мурза пнул одного из загонщиков так, что тот сделал несколько шагов и растянулся на траве перед великаном. Но в драку не полез, предпочтя отползти обратно в неровный строй.

— Какие трусливые вянгэ, — процедил Штессан.

Он и Мальгрув переглянулись.

— Здесь мало ца, — сказал Эран.

— Вот и посмотрим, — сказал Иахим.

— Значит, твои слева, мои справа.

— Нападайте! — крикнул Мурза.

— Да, сделайте одолжение.

Мечники шагнули к загонщикам. Пыхарь и Липа невольно отступили, оставляя прочих заслоном. Мурза оглянулся на них:

— Вы куда?

— Слушай, — сказал Липа, — это твои дела.

— Я вам дам…

Мурза оскалился, но недоговорил, потому что Липа вдруг закатил глаза, его фигура резко сложилась и на подломленных ногах опрокинулась навзничь.

— О-па, — удивился Пыхарь.

Впрочем, большего он сказать не смог, потому что, выкрутив какое-то странное па на одной ноге, шлёпнулся по другую сторону тропки, прямо в крапиву головой. Мурза вздрогнул, а когда обернулся к Лёшке, все загонщики уже лежали на земле. Словно невидимое золотистое поветрие выкосило их разом. Один ещё постанывал, сучил кроссовками, медленно вращая сам себя, но двое других были недвижимы.

— О! — раздался новый голос. — Последнего мне оставили?

Мурза уставился на смуглого азиата в заношенном халате с кривой короткой саблей за поясом, возникшего рядом с Лёшкой.

— Алексей-мехе, — поклонился азиат.

— Боргоз-мехе, — ответно качнулся Лёшка.

Они рассмеялись и обнялись.

— Цирк, — прошептал Мурза.

Он попытался двинуться, но обнаружил, что не в состоянии даже шевельнуть мизинцем. Какая-то любопытная мушка села ему на лоб и поползла к переносице, вызывая дикое желание почесать в том самом месте.