Тери Терри - Обречённая [litres]

Она берет карандаш и внимательно на меня смотрит, затем делает набросок и вновь поднимает взгляд. А я изучаю ее лицо – пропорции. Ее не назовешь красивой, скорее привлекательной. Ава рисует глаз. Высокие скулы – красивые. Глаза расставлены немного широко, длинные ресницы – и без грамма туши. Темные прямые волосы заправлены за левое ухо и свободно струятся по правому плечу. Взгляд сосредоточенный, и не только сейчас – любое занятие поглощает ее без остатка. Вот что нужно перенести на рисунок. Карандаш касается бумаги – я приступаю.

Вчера я соврала. Хоть мы и не общались раньше, но Аву я уже знала и сейчас рисовала не впервые. В школьном море тщательно нарисованных лиц и аккуратно уложенных волос она выделяется. Я ужасно удивилась, увидев ее в классе для дополнительных занятий, куда меня вчера притащила замдиректора, и долго не могла взять себя в руки, прежде чем сесть.

Есть в Аве какая-то особенность, которую до сих пор мне не удавалось передать. Но сейчас, когда она сидит передо мной, я настроена решительно.

Честно говоря, в местное общество она не вписывается, да и близких подруг у нее нет: ни к одной компании она не примкнула, так и держится особняком. Всегда в стороне. Одиноко ли ей? Непохоже. Она вполне… самодостаточна, будто ей нет дела до окружающих, словно их вообще не существует. Странно, но к ней, вопреки обыкновению, даже не цепляются, хотя она учится на стипендию и одевается… ну… скромно. А ведь здесь такого не прощают – у многих учениц вроде Шарлиз или Рут в гардеробных можно разместить целый дом. Если же я рискну одеться, как Ава, меня точно заклюют и обязательно поместят в список «самых безобразно одетых учениц». Мне любопытно и немного грустно. Почему же ее не трогают?

Я замечаю, что она закончила рисовать и теперь ждет меня. Она подается вперед и пытается заглянуть в мою тетрадь, но я отворачиваюсь.

– Еще нельзя.

Ава вновь садится прямо, и я продолжаю рисовать ее глаза, слегка растушевывая линии…

Работа увлекает меня, и я вздрагиваю, когда Ава вдруг прокашливается.

– Разве еще что-то видно? – беспокоится она.

Я и не заметила, как солнце скрылось, и страх тут же затопил сознание. Электричество в школе еще не дали, но в окне библиотеки мерцают огоньки. Наверное, горят свечи.

– Пойдем, – предлагаю я, закрывая тетрадь.

– Можно взглянуть?

Я замешкалась с ответом – хотелось все-таки сначала закончить рисунок, поэтому решила повременить.

– Попозже, хорошо? Здесь слишком темно, а внутри все будут пялиться.

– Ладно. Только сначала позвоню папе.

Ава достает из сумки телефон – вот это древность, и до сих пор работает, что удивительно. Здоровается, говорит, что еще в школе, и объясняет про электричество. Слушает ответ и прощается. Наконец она поворачивается ко мне с полными удивления глазами.

– Папа сказал, что весь этот район перекрыт.

– Он полицейский?

Она с сомнением качает головой.

– Водитель такси, – звучит почти с вызовом, будто в ожидании реакции. Я не знала этого, и в школе наверняка не знали, иначе бы давно поползли слухи – хоть ее и не трогают, но такое точно бы не спустили. Она рассказала то, чем обычно не делится?

– Он всегда в курсе, что и где происходит, – говорит Ава.

Я достаю телефон – он в режиме «беззвучного». Пара пропущенных звонков от папиного секретаря, один от него самого, а следом сообщение: «Ты в школе? Не уходи».

Я перезваниваю.

Свечи озаряют взволнованные лица в библиотеке. Сэм стремится ближе к дрожащему свету, в людской круг. Ее взгляд мечется по сумрачным углам комнаты, будто она боится затаившихся теней.

Мы садимся. Здесь несколько десятков учителей и вполовину меньше учениц. Они рассредоточились по комнате, болтают, читают или, уткнувшись в телефоны, что-то печатают и занимаются своими бесконечными делами, а свет экранов бросает призрачные тени им на лица.

К нам подходит заместитель директора

– Мы ждем разрешения от полиции, чтобы разойтись.

Она ничего не спрашивает у Сэм, но во фразе явно звучит скрытый вопрос. Люди оглядываются, прислушиваются.

Сэм пожимает плечами.

– Я только знаю, что дороги перекрыты.

Она не говорит им того, что сказала мне после разговора с отцом на улице: полиция проверяет район, есть предположения, что на электростанции совершена диверсия.

Вдруг потолочный свет моргнул и зажегся. Послышалось всеобщее ликование.

Позже зазвонил телефон Сэм.

– Да… ага… двадцать минут? Можно завезти Аву домой? Ладно, я сброшу адрес сейчас.

Она повесила трубку.

– Водитель подъезжает.

– Нам еще не велели отпускать людей, – возразила заместитель директора, но тут зазвонил ее телефон – все подтвердилось. Люди стали одеваться, прощаться, рассуждать, что же произошло, почему пришлось так долго ждать. Учителя убедились, что всех учеников заберут.

– Мы отвезем Аву, – сказала Сэм, когда к нам подошли.

Мы тоже одеваемся, потом идем к воротам.

– Где ты живешь? – говорит Сэм.

– Я сама доберусь, все в порядке.

– Не дури. Уже поздно, и неизвестно, что там происходит. Просто скажи адрес, потому что сначала нужно проверить путь или что-то вроде.

– Спасибо, не надо.

Вид у Сэм озабоченный, она оглядывается. Ищет заместителя директора? Я прощаюсь и, не дав ей сказать ни слова или продолжить спор, шустро проскальзываю к черному ходу.

Я ввожу код, чтобы открыть ворота, а затем быстро поднимаюсь по дороге к повороту на автобусную остановку.

На улице пусто, лишь пара прохожих. Пожалуй, безумие отказаться от такого предложения. Что, если автобус не придет или они вовсе не ходят?

Почему я не согласилась? Я вздохнула. Знаю, но не хочу признаваться себе.

Не хочу, чтобы она увидела мой дом. В этом все дело, правда?

А ведь я, кажется, перестала заботиться о том, что обо мне подумают окружающие. И вдруг снова. И даже хуже. Не все окружающие. А именно она.

Мы проезжаем одни за другими двое ворот. Так не получилось бы, наверное, если бы электричество не дали. Мы бы оказались заложниками мер безопасности – ха! Хотя наверняка есть какие-нибудь способы экстренно открыть ворота.

Почему произошла диверсия? Вокруг школы – большие дома, дорогие магазины и рестораны, и всюду защита и охрана: рамки металлоискателей, сигнализация, камеры.

И все электронное, как правило. Кое-где наверняка имеются генераторы, а где их нет, должны быть меры на случай экстренного отключения электричества: зачем нужны ворота, которые замуруют тебя, если энергия отключится? А что, если случится пожар?

Мне не по себе. Вот почему полиция перекрыла дороги и велела всем оставаться на местах, пока район не очистят.