Тери Терри - Стёртая [litres]

«Зеленые деревья голубое небо белые облака зеленые деревья голубое небо белые облака…»

– Обед! – кричит снизу мама.

Я перекладываю уснувшего Себастиана с колен на кровать.

– Приготовила для тебя суп – есть с твоей губой будет легче.

– Спасибо.

Сажусь за стол.

Мама ставит на стол мою глубокую тарелку с супом и две с пастой, потом идет к лестнице.

– Обед, Эми! – кричит она и возвращается в кухню. – Что ж, если мисс не желает присоединиться к нам, пусть остается голодной.

Я смотрю на суп.

– Попробуй, я приготовила его специально для тебя.

Беру ложку.

– У тебя все хорошо? – Мама берет меня за руку, и как раз в этот момент «Лево» начинает вибрировать. 4.3. Она вздыхает. – Ты ведь не просто споткнулась в автобусе.

Дракоша читает мысли.

– Дело не в этом.

– Тогда в чем?

Молчу. Размешиваю ложкой суп.

– Дело в Эми, да? Что она сказала?

Я откладываю ложку. Опускаю голову.

– Она злится на меня, а я не понимаю…

– Ох, девчонки, какой кошмар! С мальчишками куда легче. Подожди здесь.

Мама топает наверх и вскоре возвращается с Эми, которую втаскивает за собой в кухню.

– Садись!

Эми садится.

– Послушайте меня, мисс. Кайла не сказала мне ничего, понятно? Ни о твоем глупеньком бойфренде, ни о езде на его дурацкой машине, ни о чем-то еще. Я все вычислила сама. А теперь вы двое разберитесь между собой. Я поем у телевизора. – Она забирает тарелку и сердито уходит в гостиную, ногой захлопнув за собой дверь.

Эми виновато смотрит на меня.

– Извини. Я подумала, что ты ей рассказала.

– Она как будто мысли читает.

– Не знаю, как у нее получается, но я во всем ей призналась. А у тебя секретов вообще быть не может. Как ни старайся, твое лицо – открытая книга. Я должна была это предвидеть. Извини.

Эми берется за пасту и ничего больше не говорит, но я вижу – своими секретами она больше со мной не поделится.

Мне доверять нельзя.

В эту ночь Эми остается в своей комнате, и я сплю одна.

Водитель жмет на клаксон. Почему, я не знаю. Они все равно никуда не едут – пробка. Дорога превратилась в одну огромную автостоянку; впереди, справа, крепкие кирпичные здания. На одном из них вывеска: «Лордерс. Лондонский офис». Они застряли, как крысы в гнезде.

«Сделайте что-нибудь! – кричу я водителю. – Откройте двери! Выпустите их!»

Но он не знает, что случится. И не слышит меня.

Сначала пронзительный свистящий звук, яркая вспышка, оглушительное БУМ, от которого трещит череп и звенит в ушах. А потом – крики.

Удушающий дым. Разбитые в кровь руки колотят по стеклам окон. И крики, крики… Снова свист… вспышка… взрыв… Зияющая дыра в боку автобуса, но большинство уже умолкли.

Я кашляю от дыма, едкого дыма от горящего топлива, металла и чего-то еще. Накрываю ладонями уши, но крики не стихают.

Все уходит.

Я уже не там. Я где-то еще. Кто-то еще. Ужас, дым, кровь – ничего этого нет. Все ушло, не оставив ни малейшего воспоминания. Только сон. И не больше.

И не меньше.

Я смеюсь и играю в прятки с другими детьми в моем зеленом уголке. Высокая трава и высокие деревья, яркие полевые цветы, желтые и фиолетовые. Я приседаю за какими-то кустиками и вижу свои ручки и ножки. Я – маленькая. Сердце трепыхается от волнения. Найдут или нет?

Открываю глаза и ничего не вижу. Открываю еще шире, поднимаюсь и иду на ощупь к окну. Отвожу штору, выглядываю – сегодня луны нет.

Получилось. В самой середине кошмара я сбежала в «безопасное место». Никого не разбудила своими криками, не отключилась. И уровень на моем «Лево» вполне приемлемый – 4.8.

А вот сон изменился. Деревья, трава, облака – остались. Но на этот раз я была не одна и играла в прятки с детьми. Там, в этом счастливом месте, я была ребенком.

Ужас первого сна блекнет, детали рассеиваются, как поднимающийся в небо дым. Но ощущение реальности произошедшего не проходит, как будто я сама была там в тот день и своими глазами видела, как погибали ученики.

Безумие.

В автобус на следующее утро захожу с неприятным ощущением. Но спину мне прикрывает Эми.

Она на своем обычном месте, та, что вчера сделала мне подножку. Сидит, выпрямившись, смотрит в окно. Проходя мимо, я не спускаю с нее глаз. Больше она меня врасплох не застанет. Эми следит за моим взглядом.

– Та самая? – спрашивает она шепотом, но я не отвечаю.

Я сажусь сзади рядом с Беном.

– Бедняжка… – Он осторожно трогает мое лицо, касается нижней губы подушечками пальцев. За ночь губа распухла и потемнела и выглядит хуже, чем вчера. – Больно?

– Только если улыбаюсь.

Бен берет мою холодную руку в свою, теплую.

– Значит, сегодня никаких улыбок, – строго говорит он и делает серьезное лицо.

И сразу меняется. Общее для всех Зачищенных довольное выражение исчезает, хотя глаза еще улыбаются. А у меня снова возникает чувство, что я знаю его и знала всегда и что рядом с ним мне ничто не угрожает. В груди теплеет. Приятно.

Миссис Али ждет меня в Отделении. Увидев, хмурится.

– Что у тебя с лицом?

– Упала в автобусе.

– Конечно.

– Да.

– Послушай, Кайла, если тебя кто-то донимает, скажи мне. Мы с этим разберемся. Так что на самом деле случилось?

Смотрю в ее глаза и вижу только озабоченность. Я уже почти готова рассказать, что произошло, но тут внутренний голос шепчет: «Не самая лучшая мысль».

– Споткнулась и упала.

Миссис Али качает головой.

– Ладно. Если вспомнишь что-нибудь еще, расскажи мне. Итак, мы получили результаты твоих тестов. Умная девочка. С сегодняшнего дня отправляешься прямиком в основной курс. Одиннадцатый год обучения. Получается, ты немного старше других учеников. Хотя этого никто знать не будет, если ты сама не скажешь, ведь большинство повыше тебя.

Она вручает мне расписание.

– У тебя общая группа. В английский корпус.

Я открываю расписание и пробегаю взглядом. Сначала быстро, потом внимательнее. Общая группа, английский, математика, история, биология, самостоятельные занятия, основы естествознания, агрономия и Отделение три раза в неделю, что бы это ни значило. Основ искусства нет.

– А как же с основами искусства?

– В чем дело, Кайла?

– Основы искусства. В расписании их нет.

– Нет. У тебя пока нет права выбирать, как у других учащихся. Нам приходится учитывать наполняемость. Сейчас просто нет места.

Я смотрю на нее молча. Как же так? Единственный предмет, который я действительно хочу изучать. Предмет, ради которого я и хотела пойти поскорее в школу. Даже в больнице были уроки основ искусства.

– Но…

– Никаких «но». На все времени нет. Ты опоздаешь на урок. Если что-то будет не так, поговори с доктором Уинстон. – Миссис Али торопливо выходит. Я, как оглушенная, тащусь за ней. Так нельзя. Это неправильно. Даже сестра Пенни сказала, что мне можно заниматься искусством, если я подхожу, ведь так же? А доктору Уинстон просто нет до меня никакого дела, это же очевидно. И разговаривать с ней бессмысленно.