Бен Оливер - Петля будущего [litres]

Я готов закрыть люк, но Кина вдруг кричит:

– Стой!

Я возвращаюсь.

– Притормози немного, я не поняла ничего из того, что ты сейчас сказал. Что за полуночный клуб?

– Некогда объяснять, – говорю я. – Все, что тебе нужно знать, – это то, что произошло что-то ужасное, что-то масштабное.

– Лука, что, если это война? Что, если это все же случилось?

– Сейчас мне не до этого, – отвечаю я. – Я должен привести сюда помощь.

– Что, если тебя убьют? – не унимается Кина. – Кто тогда придет и выпустит всех нас? Мы умрем от жажды ко вторнику. Кто-то должен остаться и открыть двери остальным, на всякий случай.

Я киваю: она права. Сделав шаг вперед, я поворачиваю замок и открываю дверь.

Кина ступает в коридор и смотрит на меня.

– Спасибо, – благодарит она; ее взгляд падает на тело Фултона, чьи конечности распластались на полу в неестественной позе, рот открыт, кожа посерела.

– Посмотри на меня, – зову я ее, Кина медленно переводит обеспокоенный взгляд на меня. – Просто стой здесь, ладно? Не сходи с места, не заглядывай в открытые камеры и не открывай другие, ясно?

– Да, – отвечает Кина, и теперь в ее голосе я слышу страх.

– Все будет хорошо, – подбадриваю я, удивляясь тому, как быстро наши роли переменились. – Кина, если к утру я не вернусь, постарайся найти Пода и Игби, они где-то в одной камере. Если они мертвы, найди Пандер, она носит слуховые аппараты и очки; если не ее, то Малакая. Они объяснят, что здесь произошло, и помогут сбежать.

– Хорошо, – произносит Кина голосом, исполненным ужаса. – Хорошо, я поняла. Возвращайся, ладно? Только вернись.

Я собираюсь уйти, но Кина снова меня окликает:

– Стой!

Обернувшись, я чувствую ее ладонь в своей. На секунду меня охватывает головокружение, когда ее пальцы касаются переключателя, который я крепко сжимаю до дрожи в руке. Я инстинктивно отстраняюсь, но Кина, глядя мне в глаза, берет мою руку в свою, затем медленно смещает мои пальцы на кнопке, которая убьет меня, стоит ее отпустить, и забирает детонатор.

– Только вернись, – повторяет она.

Я киваю и долго смотрю ей в глаза. И убегаю.

Как и прежде, я бегу прямо, не озираясь по сторонам: я не готов заглянуть в открытые камеры и увидеть, кто там лежит.

Я пересекаю линию детонирования, затаив дыхание, и добегаю до платформы.

Единственный способ выбраться из Аркана или попасть сюда – это Мрачный поезд. Я подхожу к экрану, по которому охранники вызывают поезд, но он выключен. Аварийное питание отключилось. Я опоздал.

Я стою на тускло освещенной платформе и смотрю в темноту подземного туннеля шестиугольной формы, ведущего в город.

Теперь мой единственный выход – этот туннель.

Я спускаюсь на пути. Направление только одно, поскольку Аркан – это конечная станция.

Сделав глубокий вдох, я ступаю в темноту туннеля.

Меня тут же охватывает страх. Мрачный поезд ездит на беспилотнике, абсолютно бесшумно, а последние несколько миль его маршрута между городом и Арканом лежат через туннель. И вот я иду по этому туннелю и понимаю, что меня может стереть в порошок в любую секунду.

«Поезда не ездят, – убеждаю я себя, – питания нет».

Подавляя страх, я веду по стене туннеля левой ладонью, чтобы не сбиться с пути. Мои пальцы касаются рассыпающегося бетона, влажной слизи и проводов, то скрытых, то выпирающих из стены. Я пытаюсь представить себе путь, по которому иду, полдюжины рельсов, которые, если бы работали, то вибрировали бы от силы магнитного питания, удерживающего поезд с десятью вагонами. Пытаюсь представить белые стены, испачканные растущими на них странными мхами и водорослями; пытаюсь представить собственные ноги, шаг за шагом ступающие на бетонное покрытие, – но в кромешной тьме это не так-то просто.

Сложно сказать, сколько времени прошло. Шаг за шагом вперед, снова и снова, в непроглядной темноте.

Проходя по влажному подземному туннелю, я начинаю напевать нервным и дрожащим голосом последнюю песню из тех, что слышал в исполнении Пандер на последней прогулке. Я не знаю всех слов, поэтому просто тяну гласные и фальшиво бормочу припев.

Я останавливаюсь. «Пандер, добралась ли она до камеры после того, как уронила очки? Убила ли ее Рен? Была ее дверь открыта или закрыта?»

Эти мысли возвращают меня в коридор Аркана, я силюсь вспомнить геометрическое расположение открытых дверей, чтобы понять, кто из моих друзей жив, а кто мертв.

Я снова начинаю петь, в этот раз громче, стараясь сдержать наплыв мыслей и сосредоточиться на своем далеко не музыкальном голосе.

Мрачный поезд движется со скоростью триста километров в час почти постоянно и делает всего одну остановку – у здания Суда, после чего доезжает до Терминала примерно за пятнадцать минут, а значит, Терминал где-то в восьмидесяти километрах отсюда. Если по этой линии нет других станций, кроме здания Суда и Терминала, то можно считать Рен покойницей.

Неутешительные вычисления вынуждают меня ускориться, я пускаюсь трусцой вдоль путей, напевая все громче и громче; но пение мое резко обрывается, когда моей ноги что-то касается. Что-то большое, теплое и живое.

«Не обращай внимания, – говорю я себе, – это просто крыса, она тебя не тронет, если ты не тронешь ее».

Но шагая вперед, я чувствую, как моей лодыжки касается вторая, а затем и третья тварь. От их размеров меня бросает в дрожь.

В детстве, до того, как меня отправили в Аркан, у нас сестрой Молли была такая игра: мы стояли у входа в туннели города и заставляли друг друга пробежать настолько далеко, насколько хватало смелости. Мы рассказывали друг другу истории о крысах; истории, которые передавались из поколения в поколение, и то и дело их можно было услышать на игровых площадках школ Убогих; эти истории приукрашивали и раздували, пока они не стали городскими легендами: туннельные крысы пробились сюда из Красных зон, крысы-мутанты ползают по канализационным трубам и старым линиям метро. Болтали, будто крысы могут утащить взрослого человека во тьму и растерзать его плоть до костей.

«Не обращай внимания, игнорируй, игнорируй их», – упорно повторяю я, то сбиваясь с песни Пандер, то заново напевая.

Но вот их стало больше. Я слышу, как их лапки скребут по твердой земле, слышу, как их голые хвосты стучат по рельсам, их мерзкие визги гудящим эхом отражаются от холодных бетонных стен. Их становится все больше, они прибегают из темноты и окружают меня, и стоит мне опустить ногу на землю, как я чувствую прикосновение крысы, с каждым шагом, и опять, и снова.

«Не обращай внимания, нет, нет…»

– Черт! – вскрикиваю я, чувствуя, как острые как бритва зубы впиваются в ткань комбинезона на ногах.

Этот акт храбрости одной из них, кажется, служит сигналом для остальных, и я чувствую второй укус, уже более сильный, прямо на кости моей лодыжки, а затем еще, чуть выше, на левом колене. Я чувствую, как по ноге стекает кровь.