Бен Оливер - Петля будущего [litres]

Я рассказываю им все с самого начала. Как Рен пришла к моей камере и пыталась сдетонировать имплант в моем сердце. Не могу удержаться, чтобы краем глаза не наблюдать за Малакаем, когда описываю, как Рен отрезало руку крышкой люка; и от его встревоженного взгляда мне становится легче. Рассказываю, как мне пришлось вручную накладывать жгут, чтобы приостановить кровотечение. Как я деактивировал барьер на выходе и как столкнулся с крысами; о мальчишке в деревне, о старухе, о горящем городе. Я объясняю, что ввел Рен яд дрона в надежде, что она проживет еще хотя бы несколько дней.

– Ни фига себе! – шепчет Игби, когда я заканчиваю.

– Да уж, ни фига себе… – поддерживает Акими.

– Надо идти, – говорит Пандер, снова глядя в сторону платформы. – Мы зря тратим тут время.

– Что насчет остальных? – спрашивает Кина, смотря вдоль коридора на закрытые восемь или девять камер, которые видны отсюда. Далее по кругу Аркана есть и другие.

– Да ни за что на свете мы не откроем эти камеры, – возражает Игби.

– Но мы должны, – настаивает Кина, поворачиваясь к нему, – иначе они умрут.

– Эй, новенькая, – обращается к ней Малакай повелительным тоном, – их не просто так не приняли в наш полуночный клуб.

– Да что, черт возьми, это за полуночный клуб такой? – спрашивает она.

– Учитывая, что тебя не приглашали, это не твое дело.

– Рен разрешала нашей группе выходить по ночам каждую среду, – поясняю я ей. – Нас она считала неопасными, а вот остальных…

– А оказалось, что она сама опасная, – не удержалась Акими.

– Она больна! – выкрикиваю я. – Это не ее вина.

– Опасные они или нет, – продолжает Кина, перекрикивая остальных, – мы не можем оставить их умирать с голоду в камерах – это просто варварство.

– А если мы их выпустим, то сыграем в «Угадай, кто тут серийный убийца», – возражает Малакай.

– Да это мы станем убийцами, если оставим их умирать, – парирует Кина.

– Ты что, забыла, кто мой сосед? – спрашивает Малакай, стуча в запертую дверь камеры, смежной с его. – Дам подсказку: его любимая фраза – «Лука Кейн, я убью тебя». Ничего не напоминает? Сомневаюсь, что твой парень захочет, чтобы Тайко Рот бродил по этим коридорам.

Я заставляю себя опустить тот факт, что он назвал меня ее парнем, и стараюсь состредоточиться на более важном: Малакай прав, я не хочу освобождать Тайко Рота.

Все почему-то смотрят на меня.

– Ну? – спрашивает Под.

– Что ну? – переспрашиваю я, застигнутый врасплох внезапной коллективной атакой.

– Выпускаем остальных? – присоединяется Игби.

– Не знаю я, почему вы меня спрашиваете?

– Не знаю, – отвечает Игби.

– Может, проголосуем? – предлагает Под.

– Нет, – резюмирует Кина, – мы не будем голосовать на тему того, жить этим людям или умирать. Мы их выпускаем.

Молчание прерывает Малакай:

– Ладно, кто за то, чтобы оставить их в камерах, поднимите руки.

– Я же сказала, мы не будем голосовать! – сердится Кина.

Под, Игби, Пандер и Малакай поднимают руки.

– Большинство, – констатирует Малакай. – Итак, как отсюда выбраться?

– Стойте! – не сдается Кина. – Минуточку. У этих людей тоже есть братья и сестры в реальном мире, отцы и матери. Что, если бы в этих камерах сидели ваши близкие, разве вы не хотели бы, чтобы кому-то хватило смелости выпустить их?

– Ну, конечно, – пожимает плечами Малакай, – но что поделать, жизнь несправедлива. Иногда выигрываешь, иногда проигрываешь.

– Что ж, я не дам им проиграть, – говорит Кина.

Она устремляется к ближайшей двери, выдвигает замок и открывает ее.

Я чувствую, как напрягается каждый мускул моего тела от неизвестности и ожидания, что за этой дверью окажется очередной монстр.

Но ничего не происходит, ни звука. Кина заглядывает в камеру, и мы потихоньку собираемся у нее за спиной.

Мальчик лет десяти-одиннадцати стучит по экрану, висящему на стене, и что-то бормочет себе под нос. Кажется, он даже не замечает нас.

«Совсем ребенок», – мелькает у меня в голове, и я не понимаю, как могли машины обвинить его в совершении преступления, каким бы оно ни было.

– Эй, – ласково зовет Кина.

Мальчик медленно поворачивает к нам голову и смотрит на собравшуюся в дверях толпу людей.

– Вы пришли починить его? – спрашивает он, указывая на экран.

– Нет, мы пришли выпустить тебя. Там война началась, – поясняет ему Кина.

– Я не могу уйти, – отвечает мальчик, – мне нужно выбрать себе завтрак.

Кина смотрит на каждого из нас и снова обращается к ребенку:

– Как тебя зовут?

– «Доброе утро, заключенный 9–71–990», – говорит малыш, подражая голосу Хэппи. – «Сегодня понедельник, двадцатое июня, день четыреста четвертый в Аркане. Пожалуйста, выберите свой завтрак».

– Что же нам делать? – спрашиваю я Кину.

Она размышляет, покусывая внутреннюю часть щеки. Пожав плечами, заходит в камеру и опускается на колени рядом с мальчиком.

– «Пожалуйста, выберите свой завтрак…» – шепчет он, но замолкает, пятясь при виде Кины.

– Все хорошо, – успокаивает она его, поднимая руки вверх. – Тебе страшно, это нормально, нам всем страшно, но экран не заработает, и нам нужно выбираться отсюда.

– День четыреста четвертый в Аркане, – повторяет мальчик, нервно смотря на Кину, и отводит взгляд.

– Меня зовут Кина Кэмпбелл, – представляется она. – Тебе больше не нужно сидеть в этой камере, понимаешь?

Он смотрит на нее бегающими глазками.

– Кило, – шепчет он, – меня зовут Кило Блю. Д-друзья называли меня Блю.

– Блю, ты можешь оставаться тут, если хочешь, но еды и воды больше не будет, экран не включится, и ты останешься один.

Кило Блю смотрит на Кину и вот-вот расплачется:

– Я был один четыреста четыре дня.

– Тогда пойдем с нами.

– Но это мой дом, – шепчет он.

– Уже нет.

Мальчик оглядывает четыре стены своей камеры, кровать, сломанный экран. Слезы тихо стекают по его щекам. Кивнув, он встает, берет Кину за руку, и они выходят в коридор.

– Это Кило Блю, – представляет она его всем нам. – Друзья зовут его просто Блю.

– Привет, Кило, – здоровается Малакай, саркастически улыбаясь.

Мне становится стыдно от мысли, пришедшей мне в голову: не будет ли мальчик нас тормозить? Вообще-то я должен радоваться, что он пришел в себя и покинул камеру.

– Привет, Блю, – здороваюсь я, стараясь отогнать негативные мысли.

– Все могло закончиться иначе, знаешь ли, – шепчет Малакай Кине.

– Теперь вы понимаете? – обращается девушка к группе, игнорируя протест Малакая. – И его вы хотели оставить тут умирать?

– Вот дерьмо, а она права, – отвечает Пандер. – Я голосую за то, чтобы открыть камеры, только осторожно: есть тут пара людишек, жаждущих моей смерти, – вытянув руку, она касается татуировки под правым глазом.