Бен Оливер - Петля будущего [litres]

– Да, – кивает Под, – мы должны их выпустить. Если оставим их здесь, то мы ничем не лучшие тех ублюдков, что засунули нас сюда.

Сердце начинает колотиться от такого поворота событий. Все, о чем я могу думать, – это неизбежное освобождение Тайко Рота.

– Хорошо, – говорю я, пытаясь унять дрожь в голосе, – большинство за то, чтобы открыть камеры.

– Вы ненормальные, – бормочет Малакай, скрещивая руки на груди.

– Стойте, – слышится напряженный голос Акими, – можно подождать секундочку?! Что, если мы откроем камеру, а там будет кто-нибудь из этих безумных? Такой как Рен, или Джуно, или группа «А»? Вы не задавались вопросом: почему одни сходят с ума, а другие нет?

Мы все переглядываемся, надеясь, что у кого-то может быть разумное объяснение.

– Бессмыслица какая-то, – отвечает Пандер. – Джуно не может быть одной из них, она отказалась от Отсрочки, которая свела с ума группу «А». Через несколько месяцев ей исполнится восемнадцать, и она сказала, что пусть лучше ее сотрут, чем отправят в Блок. С другой стороны, она кололась, она клон. Может, она сошла с ума от того, что не смогла достать «Побег»?

– Но это не объясняет ситуацию с Рен, – подхватывает Акими, уже более спокойным голосом, – или с другими, кого Лука видел снаружи. Почему они обезумели?

Нависло долгое молчание. Малакай пожимает плечами:

– Мы знаем не больше твоего, Акими.

– Хотите знать, что я думаю? Я думаю, это лишь вопрос времени, и мы тоже сойдем с ума, как все остальные, – в глазах Акими загорается страх.

– Так или иначе, – говорит Под, – это ничего не меняет. Нам остается только двигаться дальше.

И снова наступает тяжелое молчание.

– Под прав, – нарушаю я тишину, – это ничего не меняет. Мы либо сойдем с ума, либо нет.

Я иду к следующей камере и открываю люк. Девушка лет шестнадцати перестает расхаживать и резко оборачивается. Не говоря ни слова, она пристально смотрит на меня.

– Привет, – здороваюсь я и сразу чувствую себя глупо.

– Война пришла? – спрашивает она.

– Кажется, да.

– Ну, тогда выпустите меня отсюда.

Я отпираю дверь, девушка выходит.

– Сердечный барьер работает? – она кивает в сторону выхода.

Должно быть, она имеет в виду линию срабатывания детонирования.

– Нет, он выключен, – отвечаю я.

Пройдя мимо меня, она направляется к выходу.

– Куда ты? – спрашивает ее Пандер.

– Пойду искать Исчезнувших. Если вам хватит ума, то и вы пойдете за ними.

– Стой, – зову я, – в туннелях очень опасно.

– Справлюсь, – бросает она.

– Можешь остаться с нами, – предлагает Кина.

– Нет уж, спасибо, – фыркнув и рассмеявшись, она проходит к третьей по счету камере от ее и открывает дверь. Оттуда выходит высокий худощавый парень со шрамом на щеке.

– Началось? – спрашивает он.

– Да.

Они обнимаются, затем он оглядывает нас:

– Кто эти неудачники?

– Какая разница, – отвечает девушка, и они уходят к платформе, скрываясь за поворотом коридора.

– Эй! – кричу я им вслед. – В туннеле крысы…

– Отвали, – эхом возвращается голос парня.

– Что ж, прошло неплохо, – комментирует Малакай.

– Неудачники? – переспрашивает Пандер. – Ну, в смысле, обязательно было нас так называть?

Я подхожу к следующей камере, она открыта, а внутри Рина – я узнаю ее по кудрявым рыжим волосам. Она неподвижно лежит под одеялом, и может показаться, что она просто спит, но я знаю, что сердце ее больше не бьется. Должно быть, она убежала от Рен и легла в постель, находясь в состоянии шока.

«Это сделала Рен, – думаю я. – Рен нацелила на нее детонатор и взорвала имплант в ее сердце».

– Она пойдет с нами? – спрашивает Блю, ни на шаг не отходящий от Кины.

– Нет, она останется здесь, – отвечает Кина пустым голосом, закрывая камеру девочки.

Двое ребят и девушка из следующих трех камер также решают отправиться в путь самостоятельно, а не присоединяться к нам.

Мне хочется поторопиться, чтобы скорее выбраться отсюда. Перед глазами стоит город в огне; я по-прежнему ясно помню безумные глаза людей, напавших на меня в деревне, окровавленные простыни мертвеца в кровати. Я хочу найти отца и сестру и убедиться, что они в порядке.

Я ускоряю шаг. Мы проходим мимо пустой камеры Вудса и еще двух с мертвыми заключенными внутри. Кина пытается заслонить собой маленького Блю, поравнявшись с этими камерами, но он, замедлившись, откидывается назад и видит неестественно перекошенный труп. Лицо мальчика становится пепельным, и он замолкает.

В следующей камере живет парень крупного телосложения. Ему, наверное, около восемнадцати, иначе бы он был уже в Блоке, но из-за рельефных мышц, густой щетины и мешков под глазами он выглядит на все тридцать.

– Откройте дверь, – требует он, когда я заглядываю к нему через люк.

– Слушай, происходит что-то серьезное, мы думаем, что началась война…

– Открой. Чертову. Дверь, – приказывает он, отчеканивая каждое слово.

– Ладно, сейчас, – я закрываю люк и тянусь к замку.

– Подумай хорошо, – останавливает меня Малакай.

Я перевожу взгляд с ручки двери на Кину и обратно, потом отпираю замок и открываю дверь.

– Прочь с дороги, – велит верзила, проталкивая в коридор свое громадное тело через дверной проем.

– Я Лука, – говорю я, – а это…

– Плевать, – бубнит парень, проходя мимо и открывая соседнюю камеру. Оттуда выходит тощий парнишка с безучастным взглядом сквозь толстую оправу очков, кладет руку на плечо громилы и смотрит на нас.

– Они с тобой? – спрашивает он странным пронзительным голосом.

– Нет, – отвечает громила.

– Стоять, – велит нам Очкарик, тыкая в нас длинным пальцем. – Не двигаться. – Он снова оглядывает нас и, останавливая взгляд на Пандер, с ухмылкой тычет в нее своим пальцем.

– Офигеть, – шепчет Пандер.

Эти двое вышедших принимают наш квест по освобождению оставшихся, только они куда более избирательны, чем мы.

Громила открывает третью по счету после его камеру, и оттуда выбегает девушка.

– Слава Последним Богам, Сорен, ты живой, – плачет она, кидаясь в его объятия. Она целует его в шею, и он опускает ее на пол.

– Это не к добру, – шепчет Малакай.

– Почему? – спрашиваю я.

– Ты что, на прогулках ничего не слушал? Эти ребята знали друг друга в реальном мире, и здесь у них есть враги.

– Но мы-то им не враги, – подчеркивает Акими.

– Вот именно, – соглашаюсь я, наблюдая, как группа этих товарищей идет дальше по коридору. – Мы им не враги.

– Что, по-твоему, они собираются сделать, когда откроют камеры своих врагов? – задает вопрос Малакай.

Мы нервно наблюдаем, как трое только что освобожденных заключенных движутся к одной из открытых камер. Они резко замирают, и я понимаю, что они увидели труп своего друга, одну из жертв Рен.