Ларри Нивен - Молот Люцифера [litres]

К сожалению, большая часть прилагаемых усилий окажется напрасной. В долине не знают, что такое настоящие торнадо, и как бы люди ни старались найти для ростков безопасное хорошее укрытие, некоторые теплицы запросто снесет ураган.

– Мы стараемся, – пробормотал Харди.

Всегда требовалось сделать еще что-то, но позже обязательно выяснялось, что о чем-то не подумали… Но вдруг именно сейчас сделано уже достаточно? Опасность, конечно, нешуточная, но они собирались выжить.

– Вот это хорошая новость, – сказал себе Эл. – А теперь плохая.

У крыльца столпился народ в отрепьях. Фермеры с прошениями. Беженцы, ухитрившиеся проникнуть в Твердыню, желающие ходатайствовать о предоставлении им постоянного права жить здесь и сумевшие уговорить Эла (или Морин, или Шарлотту) дать им разрешение на встречу с сенатором.

Поодаль стояла другая группа. Вооруженные работники с ранчо, охранявшие арестованных (сегодня последних было только двое).

Харди махнул рукой, дескать, поднимайтесь, первым вошел в дом и направился в библиотеку.

Люди последовали за ним.

Они расселись на стульях, стоявших на изрядном расстоянии от рабочего места Джеллисона. Свое оружие они оставили за порогом – все, кроме Эла и ранчеров – тех, на кого Харди мог полностью положиться.

«Надо бы, – полагал он, – обыскивать тех, кто пришел на прием».

Когда-нибудь он начнет так поступать, но сейчас досмотры породили бы слишком много затруднений. Поэтому – в соседней комнате двое вооруженных ребят – люди, которым Эл доверял безоговорочно, замерли, приникнув к прицелам. Книжные стеллажи скрывали снайперов от визитеров, зато мужчины могли неусыпно наблюдать за «гостями» с винтовками наготове.

«Напрасная трата человеческих сил и возможностей», – подумал Харди.

И чего ради? Кого заботит, что подумают о нем остальные? Любой человек в здравом уме должен понимать, как важно охранять сенатора.

Когда люди расселись, Эл вернулся в гостиную.

– Все в порядке, – произнес он и бросился в кухню.

Сегодня заправлял сам Джордж Кристофер. На судах всегда присутствовал кто-нибудь из его клана. Прочие Кристоферы сразу же занимали место, отведенное для представителей их семьи, причем вставали при виде сенатора. Все, но не Джордж. Он входил вместе с Джеллисоном. Не то чтобы как равный, но тем не менее…

Харди не сказал ему ни слова. В том не было необходимости. Уже установился определенный ритуал. Вслед за Элом мужчина зашагал к библиотеке, его бычья шея ярко алела… «ну, не совсем, – признал Харди, – но должна была бы».

Джордж приблизился к Артуру, и они вслед за Элом переступили порог библиотеки.

Присутствующие вскочили: Харди не потребовалось ничего говорить. Вот и хорошо. Ему нравилось, когда все шло как положено – точно, гладко (тогда казалось, что он, Эл, вообще не принимает во всем этом никакого участия).

Харди направился к своему личному столу, где уже были разложены бумаги. Напротив стоял пустой стул. Он предназначался для мэра, но тот на суды уже не являлся.

«Наш фарс ему надоел», – подумал Эл. Но Харди не мог его порицать. Сперва разбирательства происходили в зале мэрии, и у людей создавалось впечатление, что Зейц и начальник полиции – важные птицы, но теперь сенатор решил не тратить время на поездки в город…

– Можно начинать, – разрешил Джеллисон.

Первое дело было легким и связанным с вознаграждением. Двое ребятишек Стретча Толлифсена придумали новую крысоловку, в которую попались три дюжины грызунов-грабителей и десяток сусликов.

Еженедельно лучшим крысоловам выдавали награду – леденцы. Последние сладости на свете.

Харди проглядел свои бумаги. Сморщился. Теперь будет посложнее.

– Питер Бонар. Утаивание, – объявил он.

Тот встал. Ему было около тридцати, может, чуть больше. Редкая светлая бородка. Взгляд тусклый. От голода, вероятно.

– Утаивание чего? – осведомился Артур.

– Самого разного, сэр. Четыреста фунтов куриного корма. Двадцать бушелей посевного зерна. Электробатареи. Два ящика винтовочных патронов. Полагаю, есть еще что-то, но я не смог выяснить.

Джеллисон мрачно посмотрел на Бонара.

– Это правда? – спросил он.

Мужчина не ответил.

– Доказано? – обратился Джеллисон к Харди.

– Да, сэр.

– Есть смысл в разбирательстве? – Теперь сенатор уставился на Бонара. – Ну?

– Так ведь он без приглашения явился в мой дом и обыскал его! Он не имел никакого права!

Джеллисон рассмеялся.

– Понять не могу, как все узнают!

А это знал лишь Харди. У него повсюду были агенты. Он часто беседовал с людьми – труд невеликий. Поймал кого-нибудь на проступке – не выдавай его, а отправь его на разведку и очень скоро получишь новые сведения.

– Больше вас ничего не волнует? – произнес Артур.

– Это мой корм, – заявил обвиняемый. – И остальное – тоже. Мы все нашли – я и моя жена. А потом привезли на моем грузовике. И почему вы к нам цепляетесь, а? Мое имущество на моей земле!

– У вас есть куры? – продолжал допрос Джеллисон.

– Да.

– Сколько? – Бонар не ответил, и Артур обвел взглядом присутствующих. – Итак?

– Пожалуй, несколько, сенатор, – выпалила одна из ждущих своей очереди, женщина сорока лет, выглядящая на шестьдесят. – Четыре или пять куриц и петух.

– Вам не нужны четыреста фунтов корма, – вывод Джеллисона оказался логичен.

– Корм – он мой, – уперся Бонар.

– И посевное зерно. Здесь люди будут умирать с голоду – ведь если мы хотим собрать урожай в будущем году, мы должны сохранить для посева достаточно зерна, а вы спрятали двадцать бушелей. Таким образом, вы совершили убийство, Бонар.

– Эй…

– Вам известны законы. Нашел что-то – сообщи. И мы же не забираем все подчистую! Мы не ставим препоны предприимчивости. Но вам следовало сказать о находке, чтобы мы могли все распланировать…

– Но вы бы хапнули половину. А то и больше.

– Естественно. Ладно, нет смысла разговаривать, – вымолвил Джеллисон. – Кто-нибудь хочет высказаться в его защиту? – ответом было молчание. – Эл?

Харди пожал плечами.

– У него двое детей, одиннадцати и тринадцати лет.

– Это осложняет дело, – пробормотал сенатор. – Повторяю, кто-нибудь хочет высказаться в их защиту?.. Нет? – Голос его чуть дрогнул.

– Эй, вы не можете… Какого черта, Бетти – она ни при чем!!

– Она знала об утаенном, – произнес Артур.

– Но дети…

– Да.

– Он второй раз совершает преступление, сенатор, – проговорил Эл. – Кстати, в прошлый раз это был бензин.

– Мое горючее на моей земле…

– Вы чересчур болтливы, Бонар, – оборвал его Джеллисон. – Утаивание, значит. Тогда вы еще легко отделались… Похоже, имеется только один действенный способ убеждения! Джордж, вам есть что сказать?