Ларри Нивен - Молот Люцифера [litres]

– Пора, – произнес Чарльз. – Эл, вы будете в середине. – Он оглядел свою крошечную команду. – Престон, вы – со мной, в головной машине. Прихватите ружье и проверьте его. Пусть будет заряжено.

Спустя пару минут они тронулись, осторожно огибая самые крупные разломы и трещины.

Кстати, машина астрофизика не пострадала. Хозяин припарковал ее на самой верхней точке – на приличном расстоянии от других автомобилей, от деревьев и от обрыва. Она стояла возле склона холма, а в салоне уже сидел Дэн.

Караван покатил по улице, Шарпс уставился в зеркало заднего обзора и ахнул от изумления. Форрестер ехал позади! У планетолога мелькнула надежда, что друг передумал и решил присоединиться к ним, но, когда они вырулили на шоссе, он увидел, что Дэн свернул на Туджангу.

Грунтовка, специально созданная для пожарных и полицейских машин, сузилась и превратилась в две колеи, задранные под диким углом. Справа был крутой обрыв футов в пятьдесят, а то и больше. Эйлин пыталась справиться с управлением, потом затормозила.

– Отсюда придется идти пешком.

Но она не спешила покинуть салон. Дождь стих, сильно похолодало, а в небе по-прежнему беспрерывно вспыхивали молнии. Пахло озоном.

– Вылезаем, – сказал Тим.

– Зачем торопиться?

– Не знаю, но давай все-таки прогуляемся. – Он не мог объяснить, почему чувствует, что нельзя медлить.

Он не был уверен, что и сам это понимает. Для Хамнера жизнь была пронизана логикой. Следовало держаться подальше от тех районов города, где деньги или социальное положение не имели значения, а в других – безопасных – местах, ты просто нанимал людей, чтобы они делали то, что тебе нужно. Или приобретал оборудование и технику, чтобы с их помощью сделать необходимое.

Умом Тим понимал, что с прошлым покончено раз и навсегда. Но сердцем… Не может быть такого апокалипсиса! Когда он наступит, люди погибнут! Но мир никуда не делся, и Хамнер жаждал помощи. Ему хотелось, чтобы вокруг оказались вежливые полицейские, предупредительные немногословные продавцы, учтивые чиновники. Короче говоря, он тосковал по цивилизации.

Гигантская стена воды мчится на восток по южной части Атлантического океана. Левый край захлестывает мыс Доброй Надежды, опустошая земли, которыми поочередно владели готтентоты, голландцы, англичане и африканеры, она бурлит у подножия Столовой горы, вскипая пеной, заливая широкую долину до Паарля и Стелленбоша.

Своим правым краем волна ударяет в Антарктиду, откалывая от ледников куски длиной десять и шириной пять миль. Она проносится между Африкой и Антарктидой. Вырвавшись на просторы Индийского океана, она уже потеряла половину своей мощи: теперь ее высота составляет четыреста футов. И со скоростью четыреста пятьдесят миль в час она мчится к островам Индонезии и к Австралии.

Она прокатывается по низменностям Южной Индии, а затем, стиснутая берегами сужающегося Бенгальского залива, вновь обретает почти всю свою прежнюю мощь и высоту – и обрушивается на болота Бангладеш. Сметая все, мчится на север через Калькутту и Дакку. Наконец задерживает свой бег у подножия Гималаев, где встречается с потоком, схлынувшим из долины Ганга.

Все русло священного Ганга забито трупами.

Они тащились по грязи, упорно взбираясь выше и выше. Грунтовка вела к вершине. Перевал лежал ниже верхней точки горы, но достаточно далеко. В небе вспыхивали молнии.

На обувь налипли комья грязи, и вскоре она стала весить в три-четыре раза больше, чем положено. Они падали и вновь вставали, помогали друг другу, как могли, шатаясь, взбирались наверх и спускались по противоположным склонам. Мир сузился, превратился в последовательность шагов: один, второй, третий – и нет места, чтобы остановиться и передохнуть. Тим представлял себе лежащий впереди город: никаких руин, мотели, и горячая вода, электрическое освещение, бар, где продают «Чивас» и «Микелоб»…

Они вышли к асфальтированной дороге. Стало немного легче.

– Который час? – спросила Эйлин.

Он нажал кнопку на электронных часах.

– Около полудня.

– Как темно! – Девушка поскользнулась на мокрых листьях и шлепнулась на мостовую.

– Эйлин! – Хамнер подошел к ней.

Она села, как будто невредимая, но не пыталась подняться. Внезапно она еле слышно заплакала.

– Ты должна встать.

– Зачем?

– Потому что на руках я не унесу тебя далеко.

Она чуть не рассмеялась. Но тотчас спрятала лицо в ладонях. Скорчилась под дождем.

– Пойдем, – произнес Тим. – Все не слишком плохо. Может, все в порядке. Там Национальная гвардия, Красный Крест. Палатки спасателей. – И он сразу же ощутил, как тают последние надежды: все перечисленное было из области грез. Но он в отчаянии продолжал: – Мы купим машину. Там наверняка продают автомобили. Мы поедем в мою обсерваторию. И между нами будет стоять громадное ведро с жареными куриными крылышками. Веришь?

Замотав головой, она расхохоталась каким-то странным смехом и не встала. Он нагнулся и взял ее за плечи. Она не сопротивлялась, но и не помогала. Подхватив Эйлин одной рукой под колени, Тим поднял ее. И, пошатываясь, поплелся по дороге.

– Это глупо, – сказала Эйлин.

– Чертовски глупо.

– Я могу идти сама.

– Хорошо. – Он отпустил ее.

Она встала. Прильнула к Тиму, положив голову ему на плечо. И отстранилась.

– Я рада, что разыскала тебя.

– По порядку номеров – рассчитайсь, – приказал Горди.

– Первый, – произнес Энди Рэндолл.

Остальные подхватили по очереди: «Второй, третий, четвертый».

– Пятый, – сказал Берт Вэнс. Он запоздал с выкриком, и вид у него был испуганный, но его отец, казалось, ничего не заметил.

– Плюс я, – отчеканил Гордон. – Энди, ты в голове группы. Я буду замыкающим.

Они потащились по тропе. До утеса отсюда было меньше мили, минут двадцать пешком.

За поворотом открывался великолепный вид: за верхушками сосен тянулась к востоку прекрасная страна. Утренний воздух кристально чист. А свет… он был какой-то диковинный.

Гордон взглянул на часы. Они находилась в пути уже десять минут. Искушение пропустить привал было велико. Какая разница? Незачем проверять ботинки. Никто не натрет волдырей за оставшиеся полмили, хотя идти, стараясь вести себя естественно, оказалось гораздо тяжелее, чем накануне. Но, может, лучше отдохнуть?..

На востоке мелькнула яркая вспышка. Ослепительная, но не огромная. Слишком яркая для молнии, да и какая может быть молния, если нет туч? Сетчатка глаз сохранила остаточное изображение, которое никак не исчезало, сколько ни моргай.

– Что там, папа? – спросил Берт.

– Не знаю. Метеор? Передние, остановитесь. Привести обувь в порядок.

Ребята сбросили рюкзаки на землю, каждый нашел себе валун, чтобы присесть. Изображение не исчезало, хотя постепенно начало меркнуть. Гордон не понимал, что творится со шнурками его ботинок. Потом он заметил, что ветер стих. В лесу воцарилась мертвая тишина.