Светлана Тулина - Холодная сварка, или Ближе, чем секс [СИ]

А морда при этом как у манекена. Даже бровью не дрогнул. Уважаю.

— Ну я, — говорю.

А чё отпираться-то, когда он сразу ко мне пошёл, на других и не глянул толком.

И он тогда — опять же, вежливо так:

— Вам придётся проехать с нами для конфиденциальной беседы. Вещи можете не брать, это не займёт много времени.

Ну в эту чёрную и погрузили. Но опять-таки вежливо: дали переодеться. Могли бы и в больничной пижаме уволочь, кто бы пикнул? Грузили тоже обходительно. Один в камуфле дверцу открывает, другой под локоток поддерживает. Не сбежал чтобы, ага-ага. А в машине уже третий сидит. Он и не выходил, типа тайное прикрытие.

Так они и сели — слева, справа и сзади. Дверцы блокируя. Словно по жизни дурак и наружу сигану — с тридцати-то метров служебной трассы, ага-ага! Вот тогда-то и струхнул малёхо. Слишком уж всё… вежливо.

Не, ну виду не подал, ясен перец. Но разнервничался так, что даже не понял, куда летим. Добрались быстро. А чего им, с мигалкой-то? Служебная трасса выше муниципальных, и даже неотложки сюда редко когда. Лишь когда крайняк совсем. На такой высоте пробок не бывает. По определению!

Приземлились на крышу Конторы. Это потом уже выяснилось. Тогда и оглядеться не успел: двое в камуфле вежливо в лифт втиснули — и вниз. Там другие встретили — и в зал. Друг другу с рук на руки, и в рации бу-бу-бу. Типа игра такая: почувствуй себя посылкой! В зале народу десятка два, девчонок больше. Все верещат, возмущаются. Ни одной знакомой рожи, и то хорошо.

Кресла у них там — смех, да и только. Тапочка, а не кресло. Но в уголке диван ничё так, вместительный. Сел на него и прикинулся ветошью. Авось забудут. В читалку упулился. Какой спрос с читаки?

И сработало! Охрана интерес тут же потеряла. Им истеричных девиц хватало, что объяснений требовали или выйти хотели. Но ничё так, с девицами они тоже вежливо — обождать просили, сейчас, мол, главный придёт и всё расскажет.

А тут как раз ещё один тип вошёл. Тоже в штатском. И в очочках. Но не тот, что за мной прилетал. Другой. Хотя и похож. Их там клонируют, что ли? Или спецом под копирку пластику мастрячат? Ну чтобы сразу знать, издалека и с первого взгляда — это наш секретный чел! Свой типа шпион. Агент типа.

Агентом его про себя назвал, чтобы от прочих отличать. Ну, а ещё потому, что заливал он больно складно. Словно рекламщик какой. Как заговорил — меня сразу и отрубило. Всегда на рекламе отключаюсь, рефлекс такой. Условный типа. Как у той собачки, ага-ага!

Поначалу Агента этого и не слушал даже, в голову бы не пришло на себя примерить. Ну подписывал, ну и что? Все подписали, и Воробьёв не рыжий! Интересы науки — оно конечно… и тётку жалко. Но не фатально же! Не навсегда померла. И не на мне же свет клином. Найдётся кому. Не с моей рожей лезть в герои. Какой из меня герой, гы-гы три раза! Найдутся более подходящие. Куда денутся! Да любого в этом зале ткни да рядом со мною поставь — кого выберут? То-то и оно-то, брат. То-то и оно-то. Или любую. Любую даже лучше, наверное. Тётка же. Во-во, и Агент как раз говорит, что предпочтительнее девушку, но рассмотреть готов любую кандидатуру.

Любую. Ага-ага! Это он так говорит, пока меня не видит. Пошутить, что ли? Подойти, сказать, что согласен — и посмотреть на реакцию? Не, вломак. Вставать ещё. Да и знаю её отлично, реакцию эту. Видел. Много раз. Аж надоело!

Ну вот так сидел, значит, скучал. Делал вид, что читаю. Ждал, когда отпустят обратно в больничку. Боялся, что пропущу процедуры — там медсёстры строгие. Ругаются. Не люблю.

А потом услыхал, как девчонки ахали и ужасались между собой. Они на соседнем диванчике впятером устроились, и ахали как по команде, и ладошки к щекам прижимали, и глаза округляли. Синхронно так.

Вот почему-то как только это увидал — так сразу и понял, что ни одна из них не согласится. И вообще ни одна. Во всём зале. Вот почему-то сразу и понял. Эти пятеро — они ведь точно такие же, как и все прочие. Им их секретики глупые и прочая бабская лабуда важнее человеческой жизни. И такая злость накатила…

Внешне, ясен перец, ничего не показал. Сидел себе, как и прежде, улыбался дебильно — эту улыбку несколько месяцев перед зеркалом репетировал. Чтобы как надо выглядела, чтобы ни у кого ни малейших сомнений с первого же взгляда. Дебил — он и есть дебил. Какие с дебила взятки?

Решил не торопиться и подождать. Вдруг всё-таки кто более подходящий… Ну да, конечно! Щаз. Никто не подошёл. Даже когда Агент сказал, что за аренду их контора хорошо заплатит. Ну надо же! Он так и сказал — за аренду! Словно велик кому напрокат или комнату там.

Нет, конечно, ловить Агента на выходе не стал. Или бегать за ним по коридорам. Что, больной, что ли? Просто когда один их охранников оказался рядом, попросил позвать. Типа, мол есть желающий.

Помню, он удивился. Ещё бы! Будь на его месте — тоже бы удивился. Наверное. А потом… Потом это как раз и случилось.

Он посмотрел.

Вроде бы — ерунда какая. Ну посмотрел — и посмотрел, чего такого? Ничего ведь не сказал даже, посмотрел только. Да только вот… тут ведь всё дело в том — как он посмотрел.

Как на человека.

А не как на жирную белопузую личинку, такую, что и раздавить противно.

Блин!

Да после такого и без денег бы согласился!

Только делать добрые дела просто так почему-то считается постыдным. Собственные родаки не поняли бы.

Нет, похвалили бы, конечно, ибо так поступать вроде бы и положено. Типа. Сами же и учили, ага-ага. Но смотрели бы при этом с жалостью. Словно как на больного. И переживали бы: как он такой, мол, бедный да глупый типа, дальше-то жить будет? Бабуля бы опять плакала. А оно мне надо?

Поэтому для предков на деньги упирал. Мне, мол, новый комп, а то старый ни одну приличную интерактивную бродилку не тянет. Ну и на семейный типа бюджет. Сами же стонали, что давно никуда не ездили. А тут — пожалста! Люксовый круиз, да ещё и на новый кухонный комбайн останется.

Они, конечно, снова в расстройствах, бабуля даже всплакнула — надо же, какой меркантильный мальчик растёт, кто бы мог подумать! Разочаровал, типа, и всё такое. Тоже обидно, конечно. Не угодить на них. И так плохо, и этак не лучше. Но пусть. Пусть неодобрительно поджимают губы и считают жадным расчётливым чмошником. Пусть. Лучше буду казаться меркантильным уродом, чем блаженненьким идиотиком. Так спокойнее.

И мне, и им.

Он опять меня отключил.

Опять!

Нет, ну что это за… и…!..

Но — по порядку.

Вчера нам нехило влетело, до сих пор больно, когда он руки поднимает или просто плечами шевелит. Ну и сидеть — тоже, это уж как водится, от любых приключений первой страдает именно та часть тела, на которую их ищут. Вчера милого Вовчика застукали на месте преступления: подглядывал за тринадцатиклассницами, когда те переодевались после физры. Поделом влетело, сама бы за подобное ещё и не таких люлей навешала. Вот только тело у нас с этим начинающим вуайеристом одно, и когда его бьют — мне тоже больно. И потом тоже больно, синяки остались добротные, нескоро пройдут.