Роб Харт - Склад = The Warehouse [litres]

– Как его до сих пор не уволят?

Синтия повесила голову.

– Понятия не имею. Наверно, родственник какой-нибудь здешней шишки. Или руководство просто не хочет с ним связываться. Знаю только, что одна женщина – славная такая, Констанс, – пожаловалась на него в отдел кадров. В следующий же День увольнений ее выставили. Она в службе поддержки со мной работала, очень умная женщина. – Синтия вздохнула. – Я понимаю, это не самое приятное. И не тот ответ, который вы бы хотели услышать. Просто… как увидите его, отойдите. Пользуйтесь только женским туалетом. Если повезет, он переключится на кого-нибудь другого.

Слово «повезет» показалось Циннии странным. Хорошо везение!

– Я сегодня попросила о консультации с начальником, и часы привели меня прямо к нему, – сказала Цинния.

– Он вами всерьез заинтересовался, – сказала Синтия. – Нехорошо.

– И насколько далеко это может зайти?

– Он неглуп, – сказала Синтия. – Он не будет силой тащить вас в кровать. Он слизняк. Любит подглядывать. Мой совет? Просто… – она снова вздохнула, – договоритесь с ним.

В первое мгновение Цинния не могла решить, на кого она больше зла: на Синтию или на Рика. Как можно предлагать такое?

Цинния поблагодарила Синтию за уделенное время и вышла из ее квартиры прежде, чем успела сказать то, о чем потом могла бы пожалеть. Прошла по коридору, открыла с помощью часов дверь своей квартиры, бросилась на матрац, включила телевизор, надеясь, что его звук заглушит шум у нее в голове.

Пораженная праздной мыслью, она подняла руку с часами и, сомневаясь, что такой вопрос предусмотрен системой, спросила:

– Каков мой рейтинг?

Часы показали четыре звезды.

– Пошли вы, – сказала Цинния.

Из задней части выдвижного ящика на кухне она достала складной нож, встала на матрац, отцепила гобелен и принялась за работу. Оставалось прорезать лишь несколько дюймов, и на этот раз она не останавливалась, пока не довела дело до конца. Она втыкала лезвие ножа в потолок, будто это было горло Рика. Наконец прямоугольный кусок гипсокартона отвалился. Посыпалась собравшаяся на нем гипсовая пыль. В потолке образовалось темное прямоугольное отверстие.

Цинния бросила кусок гипсокартона на матрац, ощупала края отверстия, ища наиболее надежное место, ухватилась двумя руками, подтянулась к потолку и осветила фонариком сотового телефона пространство над гипсокартоном шириной примерно 60 сантиметров, в которое можно было легко пролезть. Провода, тянувшиеся в разных направлениях, трубы. Пахло какой-то гнилью. Цинния видела несущие стены, ориентируясь по которым, могла быть уверена, что не провалится в чужую квартиру.

Она посчитала, что ее комнату отделяло от женского туалета 37 метров.

Человек со сросшимися на переносице бровями толкнул плечом Пакстона, который едва устоял на ногах. Он посмотрел на толкнувшего, ожидая извинений, но тот лишь буркнул:

– Мать вашу, целый час в очереди простоял.

Он вошел в микроволновой сканер, поднял руки и позволил металлическим лопастям обойти себя со всех сторон. Пакстон посмотрел на Робинсон, женщину, следившую за экраном. Она слегка кивнула – ничего запретного не обнаружено.

Ни у кого ничего запретного. Дураков воровать здесь нет. Всякий знал, чем чревато уличение в воровстве: немедленным увольнением. Даже пожитки собрать не разрешали. Просто выводили за границу Материнского Облака и там оставляли.

Пакстон уже третий день исполнял этот танец и счел толчок плечом приятным развлечением. Никому не нравилось стоять в очереди к сканеру после целого дня, проведенного на ногах. Поэтому Пакстон сделал то, что получалось у него лучше всего: улыбнулся, сделал вид, что все нормально. Он надеялся увидеть Циннию, но среди тысяч людей, прошедших мимо него за последние три дня, ее не было. Пакстон не исключал, что она работает в другой части склада.

Стрекотали лопасти сканера, Робинсон кивала, а Пакстон думал о трехзвездном рейтинге, который обнаружил в часах уже после ухода из кабинета Добса.

Он думал о рейтинге и о точках, которыми на схеме обозначались люди.

Возможно, это ничего не значило. Может быть, Цинния просто пошла его искать. Объяснить движение точек на схеме можно было миллионом разных способов, а не тем, что Цинния за ним следила.

Размышление о звездах рейтинга и точках позволяло отвлечься от экранов, расположенных по периметру помещения, на которых повторялся все тот же ознакомительный видеофильм. Под конец первого дня Пакстон уже знал наизусть все титры из фильма. На второй день они ощущались как сверло, буравящее дыру у него в голове. На третий день стали звуковым оформлением ада, в котором терзалась и мучилась его душа.

Облако удовлетворит любую потребность.

Я работаю ради вашего блага.

Спасибо тебе, Облако.

После смены он медленно побрел к «Живи-Играя», где увидел Дакоту. Она бежала к нему от лифтов.

– Что случилось, детка? – спросил Пакстон.

– Не зови меня деткой. Я, кажется, старше тебя. Мы с тобой назначены на патрулирование.

– Я только что отработал смену, – сказал он.

– Сегодня День увольнений, а это означает – свистать всех наверх. Если не хочешь вернуть себе расположение кое-кого, обязательно скажи «нет».

Пакстон пожал плечами и смирился.

– Куда, начальник?

– Так-то лучше. Пройдемся туда-сюда по променаду. Главным образом, будем присматривать за трамваями.

– Почему за трамваями? – спросил Пакстон.

– Сегодня многие уезжают и приезжают, – ответила Дакота. – Перестань задавать вопросы и шевели задницей.

– Ладно-ладно, – проворчал Пакстон себе под нос. Он попытался подавить досаду, но понял, что не сможет, и потому спросил: – Если Добс меня выставил, то почему не выставляешь ты?

Дакота искоса взглянула на него:

– Потому что у тебя в голове половина мозга, а это на три четверти больше, чем у большинства болванов, которые проходят через Материнское Облако. Ты облажался, но, я считаю, Добс обошелся с тобой слишком сурово. Я пыталась заступиться и вернуть тебя на работу по борьбе с «Забытьём», но он неумолим.

– Ты имеешь в виду работу, которой нет?

– Это все одно.

– Ну, спасибо за попытку.

Дакота пожала плечами:

– По крайней мере, на сегодня я тебя заполучила.

Они дошли до променада, по которому шли люди с заплаканными лицами, с вещевыми мешками за спиной, с чемоданами на колесиках. Все направлялись к остановке трамвая возле Прихожей.

Часы на руке у Дакоты сыграли мелодию. Она подняла руку и посмотрела на экран.

– В инженерном корпусе код J, – произнес голос.

Дакота нажала кнопку в верхней части часов.

– Принято.

– Код J? – спросил Пакстон.