Владимир Моисеев - Вот-вот наступит счастье [СИ]

— Читали-читали и вдруг распорядились: прекратить принимать от Зимина рукописи?

— Не совсем так.

— А как?

— Вам велено явиться в Отдел безопасности для беседы и оформления необходимых документов. Вот там вам и расскажут, читали вас или нет. И за что платили деньги. Они-то знают!

— Почему вы мне сразу об этом не сказали?

— Ждал, когда вы распишитесь в ведомости. А теперь говорю: «Зимин, вам следует немедленно явиться в Отдел безопасности для получения развернутого инструктажа». Довольны?

Страха не было. Зимин знал, что сотрудники Отдела ненормативного чтения без крайней необходимости с обешниками стараются не общаться. Боятся. Говорят, там такие ушлые ребята собрались, что из любого, самого нейтрального разговора способны состряпать дело. К тому же они чужие, работают непосредственно на Коллегию. Но сам Зимин страха не испытывал. Чего ради? Он вдруг понял, как порой бывает полезно вовремя потерять работу. С уволенного какой спрос? Скорее всего, у него решили взять подписку о неразглашении. Затея абсолютно пустая, можно подумать, что ему известны какие-нибудь секреты.

Если подумать, это было очень смешное намерение. За время работы с Отделом ненормативного чтения Зимин так и не сумел выяснить, чем занимаются все эти люди, и какую роль в проекте играет лично он. Наверное, это и был тот секрет, который потребуют хранить в тайне лет двадцать. Сам Зимин мог сказать о потерянной работе лишь одно: «Я так ничего и не понял».

У двери в Отдел безопасности стояли два вооруженных охранника.

— Мне назначено, — Зимин предъявил документы.

— Все в порядке. Проходите.

Дверь распахнулась и… Зимин неоднократно давал себе слово больше ничему не удивляться. Но раз за разом оказывалось, что жизнь — слишком коварна и изощренна, чтобы можно было выполнить подобные обещания. Мог ли он предвидеть, что встретит в Отделе безопасности тетушкиного друга профессора Лобова? Нет, конечно, такое ему бы не пришло в голову. Однако Лобов там был, сидел рядом с каким-то незнакомцем.

— Удивлены, Зимин? — спросил Лобов.

— Скорее озадачен. Зачем вы здесь?

— Это моя работа. Мне поручили познакомить вас с господином Наукоподобновым.

— Зачем?

— Есть дело.

— Польщен. Обо мне раньше никто не говорил, как о человеке, способном справиться с каким-то полезным делом. Вообще-то я писатель, сочиняю истории.

— Знаю, — улыбнулся Лобов. — Сам бы я к вам не стал обращаться. Но вот господин Наукоподобнов считает, что вы справитесь с работой, которую вам хотят поручить. Он в писателях разбирается лучше меня.

— Это и есть Зимин, — сказал он Наукоподобнову. — Я могу быть еще чем-нибудь полезен?

— Спасибо. Я вас больше не задерживаю.

Лобов церемонно поклонился и покинул помещение.

— Здравствуйте, Зимин. Вот мы опять встретились.

— Мы знакомы?

— Да. Но не в этой жизни.

— Вы так говорите, словно их несколько.

— Да. Так можно сказать.

Человек, который сидел напротив Зимина, наверняка знал много любопытного. Или думал, что знает. В данном случае особой разницы не было. Всякий раз, сталкиваясь с людьми, переполненными знаниями, Зимин старался меньше говорить и не спорить с ними, он с удовольствием впитывал поступающую информацию. А самые открытые люди, как известно, те, кто чувствует свое превосходство. Этот проверенный способ никогда не подводил Зимина, более того позволял узнать много интересного о людях. Разговорчивые чудаки с самомнением встречаются чаще, чем об этом принято думать. Вот и на этот раз он позволил себе только краткое замечание:

— Очаровательно!

Наукоподобнов грустно улыбнулся.

— Я знаю о вас, Зимин, очень многое, больше, чем вы знаете о себе сами.

— Как это?

— Я прочитал все, что вы написали.

— Спасибо!

— Я помню все ваши рассказы, даже те, о которых вы давно забыли. Человеческая память несовершенна.

— Ну и как? Вам понравилось?

— Никогда не оценивал ваши тексты с точки зрения литературного мастерства. По-моему, это глупо. Впрочем, надо будет попробовать, когда появится свободное время.

— Не знаю, что и сказать. Я заинтригован. Вы хотите обсудить какой-то мой рассказ?

— Да. Последний. «Папа, ты меня достал»!

— И что в нем не так?

— Задайте этот вопрос литературным критикам. Меня интересует только неожиданный пласт проблем, который обнаружился в рассказе.

— Например? — Зимин ничего не понимал.

— Задумывались ли вы о будущем человечества?

— Конечно, будущее меня интересует.

— Похвально!

Зимину показалось, что собеседник издевается над ним. Он всегда относился к критикам с подозрением.

— Послушайте господин Науко… и как-то там еще, что вам от меня нужно?

— Называйте меня просто Нау. В другой жизни вам это было позволено.

— В прежней?

— В другой. Прежняя и другая — это разные вещи. Когда-нибудь вы обязательно почувствуете разницу, но для этого нужно время.

— Не понимаю, о чем вы. Я окончательно запутался и потерял нить разговора, — признался Зимин.

— Давайте разбираться вместе. Понимаете ли вы, что человечество ожидает самая серьезная трансформация за все время его существования?

— Это вы о практическом бессмертии?

— Да.

— Пока это только разговоры. Смелая попытка выдать желаемое за действительное.

— Вы недооцениваете решимость людей, задумавших трансформацию.

— Почему же? Высоко оцениваю. Только мне их усилия напоминают активную деятельность создателей вечного двигателя. Та же напористость, тот же куцый результат.

— О, вы скептик? Ценное качество. Давайте попробуем подойти к проблеме с другой стороны. Согласны ли вы с утверждением, что человечество неминуемо разделится на две неравных части: элиту и остальных?

— Да. Это очевидно. Тенденция, однако. И знаете, Нау, я не считаю, что это плохо, — Зимин впервые назвал собеседника просто Нау, и это получилось на удивление легко, без напряжения, будто он так обращался к нему не в первый раз.

— Хотите попасть в число избранных?

— Нет, — рассмеялся Зимин. — Предпочитаю обходить их стороной.

— Почему? Они кусаются? Обзываются нехорошими словами? — заинтересовался Нау.

— Элита мне не нравится. Не хотел бы я стать одним из них, наверное, внутри меня срабатывает подсознательное предубеждение, не могу сформулировать точнее.

— Очень интересно! Подсознательное — это вы хорошо сказали. Я запомню, мне это пригодится. Но вернемся к главной цели нашего разговора. Вы понимаете, что мы не в силах помешать предстоящему разделению человечества на элиту и прочих?

— Да, я уже согласился с этим утверждением.

— Понимаете ли вы, какую ответственность возлагает лично на вас знание этого?