Владимир Моисеев - Мизантроп [СИ]

— Нашел тебя, а это было нелегко, пойдем, поговорим.

— У тебя ко мне дело?

— Можно сказать и так. Серьезные люди считают, что ты можешь быть им полезен. Я навел о тебе справки. Ты и в самом деле в некотором смысле хорош. Аналитики на тебя пишут отличные отзывы.

— Какие аналитики, какие отзывы? — не понял я. — Твои серьезные люди — футурологи?

— Нет, — засмеялся Прохор. — Они начальники.

— И ты у них работаешь?

— Нет. Я им подчиняюсь.

Вот тут я и понял, что моей спокойной жизни пришел конец. Не обязательно она будет опасной или ужасной, не исключено, что таинственные «серьезные люди» оценили по заслугам мои статьи и пожелали предложить хорошую работу. В конце концов, в этом состоит очевидный смысл моего труда. Если уж занимаешься будущим, то должен стремиться к тому, чтобы твои работы были замечены серьезными людьми, облаченными реальной властью. Поскольку это единственный способ привлечь внимание к важным проблемам, подстерегающим общество. И если это удается, значит, ты справился со своей работой. Твои идеи востребованы — чего еще желать?

— А ты, Прохор, наверное, футуролог? Прости, что не спросил об этом сразу. Но я догадался.

— Нет, я не футуролог. Я специалист по инстинктам. Изучаю лабораторных крыс в традиционных лабиринтах, а также поведение различных социальных групп людей в условиях кризиса. Но специализируюсь на продвинутых интеллектуалах. Внимательно наблюдаю за реакцией на изменение общественных стереотипов и иногда провожу опыты.

— Но я не крыса и не продвинутый интеллектуал.

— Ты — первосортный экземпляр. Гордость коллекции.

— Ты читал мои статьи?

— Нет.

— Как же ты можешь хвалить меня?

— Хозяина не интересует твой взгляд на будущее.

— Но я больше ничего не умею делать.

— И твое умение работать никого не волнует.

— Не понимаю. Ты же говорил об отличных отзывах? Значит, меня читают?

— Тебя ценят как продвинутого мизантропа!

— Увы. А вот тут я не могу похвастаться успехами. Моя нелюбовь к людям не связана с расовой, политической, религиозной, экономической, интеллектуальной, половой, партийной, или культурной нетерпимостью. Дело в том, что я живу на первом этаже в проходном дворе-колодце. Отсюда постоянное желание отдохнуть от людей.

— Недооцениваешь себя. Ты, Уилов, — перспективный человек. Излишняя скромность — неприятное качество, но легко лечится. У нас хорошие специалисты.

— Ничего не понимаю. Прохор, тебе не кажется, что некоторые фразы, которые ты произносишь, абсолютно бессмысленны?

— Нет.

— Однако это так.

— Ты хочешь понять тайный смысл моих слов?

— Было бы неплохо.

— Нет проблем. Я позвоню тебе, когда подготовлюсь и перечитаю теорию. Разговор предстоит серьезный.

Мне показалось, что Прохор обрадовался. Можно было подумать, что он болтал со мной только для того, чтобы заинтересовать своей тайной. И теперь, достигнув цели, возгордился сверх меры. Решил, наверное, что возбудил мое любопытство и, следовательно, завладел вниманием. Для него это было важно. С моей стороны было бы крайне невежливо разубеждать его. Я и не стал.

— Ты, Уилов, оказывается, очень интересный человек! Не знала, прости, — сказала Лида. — Наблюдать за тобой одно удовольствие.

— Всегда знал, что рано или поздно ты начнешь мной восхищаться. Неужели случилось? Не прошло и трех лет.

— Не в этом смысле. Ты замечательный муж. Но я не думала, что из тебя получится отличный персонаж для книги.

— Все-таки решила написать обо мне? Не одобряю. Придумай что-нибудь повеселей.

— Ты против?

— Конечно. Не уверен, что это удачная затея. Ничего хорошего не получится. Сама знаешь, я довольно скучный человек. Домосед и болтун. Про таких людей читать неинтересно. Толку от твоей затеи не будет.

— Ерунда. Разве тебе не нравятся мои тексты? — Лида умела вести спор.

— Ты замечательно пишешь, кто же спорит.

— Правильно. Будь уверен, что со своей работой я как-нибудь справлюсь. Я уже говорила, что буду писать или про семинар, или про встречу одноклассников. Теперь у меня сомнений нет — только про встречу.

— Опять ты об этом! Что не так? Ты заметила, что после пьянки мое поведение изменилось?

— Ты продолжаешь встречаться с ними. А это очень необычно. Если бы у вас была общая работа, я бы поняла. Но вас ничего не связывает, вы чужие люди. Странно это. По-моему, отличное начало новой повести.

— Я-то здесь причем? Встречаюсь, но не по своей воле. Это им я зачем-то понадобился. А мне работать надо.

— Вот. Надо разобраться.

— Не советую, будешь разочарована. Тебе не удастся заинтриговать читателя такой ерундой. Ольга ко мне пришла за консультацией. Хочет пристроить своего сына в привилегированную школу. Что здесь необычного? Для раскрутки сюжета этого мало. Кстати, зря я рассказал про нее. Она просила не болтать, а я забыл.

— Готова поспорить, что у нее нет сына.

— Ух ты! Серьезное утверждение.

— Сам подумай. Детей определяют в школы в апреле, а думать об их судьбе начинают еще раньше. Сейчас конец июня. Поздновато спохватилась твоя подруга. Это говорит о том, что она не разбирается в тонкостях нашей системы образования. Проще говоря, врет.

— Ольга — женщина богатая, наверняка, у ребенка есть няня или воспитательница.

— Давай, не будем это выяснять, просто будь с Ольгой осторожней.

— Конечно. Мы, наверное, больше с нею не увидимся. Я не смог помочь с выбором школы, и стал неинтересен.

— Значит, мне придется самой придумать ваши новые встречи. Это полезно для сюжета. Что ты о ней знаешь?

Терпеть не могу, когда меня просят сделать то, что мне делать не хочется. Понятно, что в своей книге Лида желает изобразить Ольгу с максимальной правдоподобностью, так она привыкла работать. Героиня должна выглядеть «настоящей». Лиде требуются подробности, достоверная информация, которой я не владею. А придумывать я так и не научился. Если бы я признался в этом, она бы мне не поверила. Лида почему-то считает, что все, что умеет делать она, умею и я. И если отказываюсь, то только из вредности. Пришлось рассказать о школе — это еще одна вещь, которую мне не хотелось делать.

— Я помню мало. Ольга училась в одном со мной классе, была очень хорошей девочкой. Пожалуй, все.

— Ты был в нее влюблен?

— Нет. Но мы дружили.

— Портфель носил?

— Нет. С ней было интересно обсуждать прочитанные книги. Я тогда не знал, что девочки думают не так, как мальчики, и постоянно удивлялся странным идеям, которые Ольга умела обнаружить в самых примитивных текстах. Не исключено, что от нее я научился отыскивать скрытый смысл в обычных, казалось бы, словах.

— Как это?

— Теперь я знаю, что каким бы простым не был текст, всегда найдутся люди, которые поймут его по-своему, или не поймут вовсе. Когда изучаешь будущее, об этом нужно помнить.