Максим Мортем - Смотрители (СИ)

– Если бы. Успокойся, я отсюда слышу, как бьётся твоё сердце.

– …Знаешь, что забавно? – Толика спокойствия начала сочиться из уст бывшего союзника Смотрителя. – Я всегда думал, что не боюсь смерти только лишь потому, что никогда не стоял перед фактом «Ты сейчас умрёшь», но ни боль физическая, ни моральная не доставляют мне ни страданий, ни удовольствия, и в итоге я попытался задаться вопросом – что вообще имеет смысл? А после – нигилист ли Я? Посуди сам: жизнь бессмысленна, но и смерть не имеет смысла – не парадокс ли? Почему я жил так долго? – потому что смерть – слишком просто и неинтересно для меня. Жил, пока для меня был интерес. Что касаемо нигилизма, то мне не особо нравится причислять себя к его сторонникам, ведь скрывать свои пороки за его ширмой очень удобно. Да и потом, с моим-то отношением к жизни человека, ты его знаешь, быть нигилистом – так себе идея. Я бы хотел задать один вопрос тебе, но ответ получить уже не успею: в чём сила нигилизма – во всеобъемлющем ли безразличии или в утверждении своей самодостаточности, собственных, по сути, бесконечных сил? Являлся ли атеизм частью нигилизма? Важен ли нигилизм в наше время, есть ли смысл в отказе от чувств, заставляющих жить, есть ли необходимость в этом бессмысленном отказе от бессмысленных вещей?

– И правильно, что ты думаешь, это отвлекает тебя от безумия, делает тебя человеком.

Молчание длилось некоторое время. – …Нет, всё-таки именно воспоминания определяют меня, ведь в некотором роде даже машину можно научить думать. Да и если перенести меня в цифровое пространство, то именно моя память будет говорить, что я – это я, так? Так. И ещё, утратив все свои воспоминания, человек может пойти по совершенно другому пути выбора профессии, мировосприятия и развития в целом.

– Тоже верно, наверно, не из учёных же я. Так или иначе, можно уже оставить все эти размышления. Закрой глаза и вспомни себя. – Смотритель прикрыл глаза и будто бы уснул. Сейчас он, как никогда начал напоминать обычного человека. Он не был тем полуобезумевшим вроде как злодеем, которым был несколько минут назад. Скорая смерть способна менять людей. И не ясно, это изменился сам Смотритель или взгляд его друга на него.

Леонид тоже закрыл глаза. Он попытался вспомнить хоть что-нибудь счастливое в своей жизни, но это попытка не увенчалась успехом. Он всё ещё пытается цепляться за жизнь. – В молодости за всю придуманную мною мощь человечества я мог пожертвовать собой, но теперь выходит так, что все мои убеждения и старания были напрасны. Я понимал, что, вероятно, не увижу уже богов-людей, но дам им толчок к появлению и развитию, даже если и не войду в историю. Но что теперь? Все люди вымерли. Моя жизнь ничтожна, я подвёл собственные фантазии. Я перестал быть атеистом, я перестал верить в людей… Я перестал верить в себя, именно это – страшнейшее преступление нашего времени. – Из глаза вытекла слеза. Прозвучал и быстро затих один звучный крик.

Двое стремящихся к лучшему миру человека погибли в один день. Даже знающих, как всё исправить, не стали слушать. История Сектора продолжится под эгидой Кирилла, но умрёт ли он от предательства в ближайшие же пару дней – неизвестно. Ясно лишь одно – под его крылом отныне находится около десятка тысяч жителей, без нового Смотрителя остальные просто перегрызутся. У них ещё есть шанс стать теми, кем никому до сих пор не удалось. Но смогут ли – вопрос ко Времени.

Тишина, что покорила мир.

Смерть. Столько смертей не было никогда. Правда, лишь единицы догадываются, что мертвы не все, страдают и умирают всего-то какие-то там миллионы мешков с мясом, а смертны ведь все, так из-за чего поднимать суматоху, если процентом населения меньше, процентом населения больше? Никогда мне их не понять . Жаль, многие великие умы оказались заперты в ловушке, их уже ничто не спасёт. История Земли закончилась, но теперь люди расселятся по Вселенной, уничтожая планету за планетой, либо же обогащая их своим наследием, кто знает. Мне будет интересно посмотреть на всё это. Так или иначе, осталась лишь одна хоть сколько-нибудь занятная история, если, конечно, я ещё не ослеп.

Впрочем, последние века жизни одного из Смотрителей переплетаются с присказкой о Тишине. На фоне приближающейся гибели многих людей, оставшихся в будущем на Земле, хоть даже четверти на ней и не оказалось, рождались секты, как уже стало понятно из сказаний Леонида, и одна из них была посвящена Тишине, что поработит Вселенные. Среди этих культистов, которые ничего противозаконного не сделали, у них был простой кружок по интересам, были люди различных сословий, а последователи отличались двуликой приверженностью как к атеизму, так и к теизму некоторые их называли Новыми агностиками, благодаря наличию разных сторон в рамках одной новообразовавшейся религии, что довольно странно, но нужен же баланс в обществе баланса; сами они называли себя «Культом Тишины, что посвящён упокоению душ в бесконечных стремлениях.», что бы это не значило.

Забавно, но самые интересные повести и эпопеи были два земных века назад, так ещё и с поразительной частотой встречающиеся, впрочем, поражающие чем-то личности есть в любом времени. До сего периода упадка земных людей лишь в двадцатом веке было столько человеческих страданий, мучений и боли, которые изучать и рассматривать мне было интереснее всего. Что ж, не будем затягивать и посмотрим, что человеческий фактор подготовил мне на этот раз.

Удары молотом, самодельный сварочный аппарат, возвращение к истокам, а что ещё остаётся, если часть человечества рискует стать песком? Этот технарь может сварганить на коленке любое устройство, и именно в своём рукоделии он обрёл покой и некоторую надежду. Я не единожды видел, как именно разбиваются надежды, сколько ранений доставляют её осколки. Толстенная тетрадь со множеством схем и иных записей лежит у него на столе, а на её твёрдой обложке всё таким же самодельным ножом выведены не аккуратные надписи на латыни, вроде “vivere est cogitare”. Они тут все что ли знают латынь? И раз уж он такой знаток режущих предметов, как бы не вырезал он осколком надежды рисуночек на венах.

– Ничего, я всегда найду, чем себя занять, даже в пасти сарлакка, у меня же будет целая тысяча лет. Но когда ты один, главное – не свихнуться. Удивительно, почему ещё я не слышу голосов своих воображаемых друзей в голове? Ещё бы сам Бог не принял когда-нибудь ненароком эту форму, ещё бы чудеснее оказалось моё положение в будущем. Не хочу общаться с самовлюблённым порождением человеческой глупости и страха… или смелости? Хотя нет, какая смелость, они же не смогли просто принять тот факт, что станут кормом для рыб, где здесь смелость. Впрочем, они покорились надежде, разве это плохо? Она вдохновляет, заставляет идти вперёд, умирает она последней, возможно, в нашей ситуации умрёт вместе с последним человеком, возможно, мной; да и потом: именно под эгидой религии в средневековье проводились все исследования, в случае же отсутствия религиозности тебя сжигали, разве не так?