Сергей Кусков - Кабальеро плаща и гитары том 3 и 4

— Тогда доставай тузы из рукавов, — одними глазами усмехнулся партнёр. — Сколько их у тебя? Тридцать шесть? Пятьдесят четыре?

Я понимающе улыбнулся.

— Это и хочу сделать. Но нужно время на подготовку. А потому и нужна твоя помощь.

Во- первых, что за люди туда, в эту комиссию, входят?

Во-вторых, есть ли у тебя возможность узнать заранее, кто это будет? К кому мы попадём?

Ну и в-третьих, есть ли возможность убедить их провести выездное заседание «смотрин», скажем, в нашей школе?

И в-главных, не через три дня, а через неделю. Плюс-минус пару дней, не меньше чем через пять.

Пако посидел, задумавшись. В итоге потряс головой и начал с конца:

— Связи есть. Перенести — не проблема, если обосновать. Например, ногу кто-то из вас сломал. Шучу, но «обоснуй» сам придумаешь, и документально подтвердишь.

Смотрины в школу перенести без проблем, они часто здесь заседают. Обычно в этот день у них поток, по пять-шесть исполнителей смотрят. Но в вашем случае, думаю, приедут персонально к вам и только вам.

— Почему?

— Почему?.. — По лбу Пако пробежала морщинка. Я не понимал очевидные для него вещи, такие надо понять, как правильно объяснить. — Вот смотри, приехали они, им надо слушать пять-семь команд. У каждого по двадцать-тридцать песен. Тексты они читают заранее, само собой, но надо ж и что-то послушать? Вот и смотрят то, что вызывает какие-то вопросы. Две-три песни с каждого. И следующего. И следующего.

— А если кто проблемный? — нахмурился я.

— Проблемный? ЗДЕСЬ? — Я его удивил. Ну да, школа Бернард Ромеро. Пошлятины и скользких тем тут в принципе быть не может, всё «кошерное». Умные люди потому что всех курируют, не первый год в бизнесе. Плюс личные связи в комитете оных продюсеров, не надо их недооценивать.

— А вас если будут топить, то слушать попросят чуть ли не весь репертуар, — продолжал Пако. — Взвоете. Кстати, я предупредил — ты услышал, готовьтесь. Не до других им будет.

— А точно уверен, что приедут? — сомневался я.

— Ну, обычно когда приезжают, их тут вкусно кормят и поят, — пояснил Пако. — Так что да, клюнуть должны. Но «поляна» с вас, это не обсуждается. Не вскладчину, придётся всё самим накрывать — это накладно, но надо.

— Не вопрос, — махнул я рукой. Угу, будет сеньорам «поляна». И какава с кофем будут.

— Комиссия состоит из пяти человек, — продолжил он. — мы их ещё называем «директория». Был в истории какой-то пример, какой-то корпорацией правили сразу пятеро равных директоров, чтоб типа не могло быть одинакового количества голосов по спорным вопросам. Не мы придумали, их так и до нас называли.

— Угу, — снова кивнул я, решив не просвещать партнёра насчёт термидорианской эпохи в частности и Великой Французской революции вообще. Не его ума этот вопрос.

— Один из комиссии — филолог, — перешёл к самому главному партнёр. — Для проверки на матерщину, тонкие и не очень намёки, на разную нецензурщину, фразеологические обороты и так далее. Далее человек от «пятёрки». Да, Хуан, всего один, но он имеет право «вето», если персонально ему что-то не понравится. Он занимается безопасностью государства, ему до мелких заморочек комиссии… — Жест «так-сяк». По нему ничего не скажу, сам думай. Но для НАШИХ ребят он обычно не так опасен, как третий.

— Представитель гвардии?

— Да.

Я был удивлён. И как я раньше не уделил внимания этому вопросу? Времени не было? Да. Но как-то же мог пару часов выделить!

— Почему гвардия? — Кажется, я произнёс это вслух.

— А как же, — усмехнулся Пако. — Это ж подсудное дело, уголовка. Инспектор от управления гвардии следит за вашей творческой биографией, не исполняли ли где чего не того. К нему стекается вся информация от «стукачей», которые вас пасут, которых везде немеряно. Он же проверят и ваши личные биографии, но это так, к слову. Там у вас всё в порядке.

Далее — специалист по музыке, из собственно департамента культуры. Эдакий музыкальный аналитик.

— Типа фильтруют не только тексты но и музыку?

— Типа того. На самом деле роль кивалы. Что решит комиссия, то и подкидывает.

И, собственно, главный цербер. Инспектор комиссии. Он или она возглавляют оную комиссию, и фактически единолично принимают решение.

— Единолично? — не понял я.

Кивок.

— Ну да. Если у гвардейца есть вопросы — ты решаешь вначале их. Не решив их тебя просто никто смотреть не будет — они и без тебя занятые люди. Если «банит» филолог — то же самое. Тихушник или допускает или нет, тоже без третьего варианта. И вот если по всем их критериям ты проходишь, включается в работу цербер. Она — главный враг. Придирается к чему угодно, и доказывай, что не парагваец.

— Она?

— Там во всём отделе всего два мужика, и ни мне, ни моим знакомым они не попадались, — улыбнулся Пако. — Остальные — неудовлетворённые стервы, жаждущие за счёт тебя самоутвердиться. Даже если в итоге всё утвердят, кровушки попьют хотя бы для приличия. Без нервотрёпки в моей карьере ни разу никого из новичков не пропускали.

— То есть, война будет вестись в основном с нею, — сделал вывод я.

— Без учёта гэбэшника, да. И её придирка может быть абсолютно к чему угодно, никакой логики. И при этом в её власти росчерком пера закрыть твою карьеру — особо не понаглеешь. Продюсера, чтоб договаривался за вас, у вас ведь нет? — снова усмехнулся он одними глазами.

— ПОКА — нет, — обречённо кивнул я.

— А к старику что не подойдёшь? Вы же ЕГО проект? Не забыл? Он защитит.

— Пако, давай так, если смогу отстоять группу — подойду, — страдальчески скривился я. — Нет… Грош мне цена, и выпендриваться нечего.

— Ох, Хуан, не ищешь же ты лёгких путей! — покачал он головой.

— Лёгкие пути? Не слышал! — улыбнулся я.

— Я не обещаю, что смогу узнать кто, — резко посерьёзнел он. — Хотя попробую. Знаешь, из принципа хочу посмотреть, как выкрутишься, а ты везучий сукин сын.

— Личные связи? — улыбнулся я.

Донжуанистая улыбка в ответ. Я понимающе кивнул.

— Буду должен.

— Смотри, сможешь ли расплатиться?

— Пако, ты меня знаешь. Я не убегаю от долгов, — сверкнул я глазами.

— Только потому и впрягаюсь! — жизнеутверждающе улыбнулся он. Махом допил коньяк и поднялся. — Ладно, поехал я, попытаю счастья. Если не смогу узнать — не обессудь.

Её звали Роза. Розенберг. Ага, именно так, Роза Розенберг. Латинская Америка, тут и не такое встречается.

— Партнёр, ты влип, — улыбался этот сукин сын Пако, «принеся» мне на следующий день после моей просьбы о разведке дурные вести. — Если есть в Альфе сука хуже неё, то это может быть только королева сук!

— А эта, получается, принцесса? — усмехнулся я. — Принцесса сук?

— Ну, тебе везёт на принцесс… — развёл руками он, скривив мину, из последних сил скрывающую задорную улыбку.