Сергей Кусков - Кабальеро плаща и гитары том 3 и 4

— …Если честно, я первый раз слышу про вашу группу, — фыркнула сеньора лет сорока, сухая, как вяленая рыба, с такими же выпученными глазами. — Как это интересно, попасть на один из главных благотворительных вечеров планеты будучи никем не известными!

Я успокоил себя — не подстава. Сеньора искренна. И таких выпадов изначально ожидали.

— О, сеньора просто не интересуется современной музыкой! — кровожадно оскалился Хан, а улыбочка у него ещё та.

— О, напротив! Очень даже интересуюсь! — Рядом с «рыбой» стояли подруги её круга, готовые сорваться с цепи и закусать упавшего раненого медведя. А это значит, что даже если очень плохо, падать нельзя. — Знаете, молодые люди, не знаю, как у вас, на периферии, а тут, в среде аристократии, нельзя не интересоваться современными веяниями.

«Периферией» макнули в дерьмо «простонародья», удалённость провинций тут не при чём. «Быдло, а туда же». Но парни и Марина и не думали комплексовать. Они с детства знали, кто они. Это для них данность, а не оскорбление.

— И всё же, сеньора, думается мне, — в разговор включился Фудзи, сменив улыбку со стандартной ничего не выражающей на ироничную, с издевкой, — что учитывая объём культурного наследия, вы всё-таки слышали гораздо меньше того, что не слышали. Даже в среде современных исполнителей вы вряд ли знаете хотя бы десятую часть.

— ЗНАТЬ и БЫТЬ ПОПУЛЯРНЫМ, юный сеньор, это разные вещи! — задрала «рыба» нос под одобрительное гудение.

— И тем не менее, ребята правы, — выстрелила главным калибром как бы остающаяся над схваткой Марина. — На планете все только о них и говорят, причём в обоих секторах. Просто вам, в Центре Мира, возможно, лучше и дальше слушать филармонию и не лезть в периферийные материи?

— А вы хамка, юная сеньора! — «Рыбу» зацепило, но вокруг стояло слишком много наблюдателей, чтобы ответить «зарвавшейся ссыкухе» всей тяжёлой артиллерией.

— Конечно, — не моргнула глазом моя благоверная. — Я из Северного Боливареса и не скрываю этого. И знаю жизнь через призму множества граней. Вы же строите тут из себя утончённую аристократку, хотя на деле вы обычная высокомерная дрянь, не понимающая последних социально-политических и культурных тенденций страны, которая вас кормит и одевает, которая и даёт почувствовать себя утончённой аристократкой.

— Да ты…

Опа, я наврал Софи. Драка, возможно, всё же будет. Пусть и без моего участия.

…Но нет, «рыба» не кинулась. Слишком грозный был вид у воинственной валькирии из Боливареса. Здесь, в среде аристократов, всё делается на показуху, даже драки. А она была готова бить так, как будто находится у себя в районе. И противница прочла это по её глазам. И предпочла не связываться — быть отмудоханной на глазах у всего бомонда Венеры как-то не комильфо. Марина же, ни капли не стесняясь разницей в классе, продолжала давить противницу с упорством робобульдозера:

— Я знаю. Вижу. Слышу. И не стесняюсь. А вы живёте в воображаемом мире и пытаетесь доказать нам, низкородным, какая вся из себя только на основании рождения в богатой семье. Глупо, сеньора. Невыразимо глупо. Это называется деградация, и мне жаль, что вы пошли этой дорогой.

Смотрелось так, будто взрослая отчитывает ссыкуху, хотя было строго наоборот. «Рыба» поняла, что вляпалась, что симпатии зрителей плавно сместились в сторону девочки в сине-бело-голубом. Ибо девочка ничего из себя не строила, была на самом деле такая, как есть, а ничто так не подкупает зрительный зал, как искренность.

— Я думаю, мы действительно ещё услышим об этих ребятах, — решил разрядить ситуацию некий сеньор из наблюдателей пикировки. — Во всяком случае, комитет по цензуре их уже услышал и проклял тот день, когда это произошло. Услышим, неправда ли? — Сеньор подмигнул… Мне, хотя я во время схватки медленно сместился в сторону от компании ребят. Это их вечер, не мой.

— Скорее да, чем нет, — не мог не оторвать я на себя часть внимания, чего делать крайне не хотелось. — Но вот сроки будут зависеть от их упрямства. А с ними и количество нервов, которое сеньорам придётся потратить.

Инцидент был исчерпан. «Рыба», вальяжно, на публику, шагая, удалилась. Зрительный зал тоже как-то рассосался. Но первый бой мы выдержали, самое сложное позади, и теперь выделялись среди присутствующих как оплот тех, с кем не стоит связываться чтобы дёшево и напоказ макнуть в дерьмо. А значит наш ход, наша очередь развивать успех. А для этого нужно окончательно отпустить ребят в сольный полёт.

Я с сожалением вздохнул — уж слишком привык всё лично контролировать, и чужое соло пугало. Негромко выдавил:

— Марин, парни, не скучайте. Ненадолго вас оставлю.

Чмокнул Марине ручку и отошёл в сторону, ловя на себе уж очень много интересующихся взглядов от людей, не стоявших рядом и не следивших за нашей пикировкой. Путь мой лежал к миниатюрному фонтану с Амуром в центре зала, возле которого стояла хмурящаяся… Сильвия.

— Сеньорита Феррейра, вы как всегда обворожительны! — Теперь поцеловал протянутую ручку ей. После чего она взяла меня за руку и молча потащила в сторону.

Мы вышли в коридор, ведущий в соседнее помещение (рекреация-оранжерея для отдыха скучающих гостей). С глаз не скрылись, но от пристального внимания ушли. После чего она на меня набросилась, схватив за грудки:

— Сукин сын, ты что творишь? Ты зачем это сделал?

Я отцепил её ладошки от своего пиджака, встряхнул головой.

— Зачем сделал что?

— Санчес! Зачем притащил её? Зачем притащил её СЮДА? — повысила она интонацию до максимума, стараясь удержаться на шёпоте.

— Вот мне интересно, а почему ты спрашиваешь? — вызывающе улыбнулся я.

— В смысле, почему спрашиваю? — пришла она немного в себя.

— Ну правда, почему? Что это, ревность?

— А-а-а-а… — Сильвия на мгновение «зависла», после чего снова вспылила:

— Да какая к чёрту ревность! Она… Она… Бесперспективная! И с нею ты… Ты…

Я усмехнулся, поманил её поближе и указал в сторону стоящей и снова с кем-то разговаривающей Марины. Разговаривающей спокойно, с достоинством, хотя в компании её собеседников выделялась физиологическими особенностями «большеротая» сеньора Урсула графиня Ортега, супруга главы третьего по мощи клана Венеры (если не считать Веласкесов, но их вообще по мощи трудно считать).

— Кудряшка, солнце, скажи, что ты там видишь? — спокойно произнёс я.

Ответом стало пыхтение Сильвии.

— А я вижу королеву, вдруг почтившую сие мероприятие своим царственным присутствием, — распирало меня на иронию. — Молодую, полную сил, обходящую владения. Которой нет дела до мелочных дрязг местных завсегдатаев. Может на деле это не так, знаю я иное, как и ты, как и многие другие, кто в курсе, кто перед ними. Но ВИЖУ я это. Поняла?