Сергей Кусков - Под перекрёстным огнём (том 1)

— Разлюбили?

— Не знаю. — Она пожала плечами. — Я думала над этим. Наверное, нет, просто устали. Я изменилась рядом с ним, повзрослела, мне захотелось чего-то большего; захотелось лететь дальше, не останавливаясь на достигнутом. Мануэль стал тормозом. Я гнала эти мысли, цеплялась за влюблённость, но однажды поймала себя на том, что с удовольствием покувыркалась бы с тем или иным мальчиком, просто назло Мануэлю. В качестве мести.

Это был приговор отношениям, и я уже достаточно повзрослела, чтобы принять эту мысль, окунувшись в неизбежное.

Но мне было страшно. Мне не было и девятнадцати, Хуан, я ещё не превратилась в ту шагающую по головам стерву, каковой являюсь сейчас. Некоторые проходят подобное в двадцать пять — двадцать восемь, тридцать, или даже сорок… А я… — Вздох.

— И ты его бросила. Вызвала на доверительный разговор и поставила точку в отношениях, — понимающе улыбнулся я.

Она снова скривилась.

— Если бы было так просто — так бы и сделала. Но всё оказалось гораздо сложнее.

Новый тяжелый вздох, чтобы перевести дух и собраться с мыслями.

— Итак, наши отношения подошли к финалу. И только в этот момент я задала себе некоторые вопросы, которые должна была задать раньше, но которые в виду горячечной влюблённости не видела в упор. Например, почему у меня, дочери самого богатого человека в мире, был… Такой неопытный тренер? Не самый лучший? Ведь как тренер мой Мануэль… — Она сделала жест рукой, именуемый «так-сяк». — Не очень. Не научил меня ничему новому, ничему эдакому. Он больше уделял внимание общефизическому развитию, хотя считался тренером именно единоборств, а не фитнеса. Господи, да он меня ни одному толковому удару не научил! — в сердцах воскликнула она.

Я уже понял, в чём дело и покровительственно улыбнулся.

— Потом отец. Я знаю его с детства, всю жизнь. Он очень сложный человек, Хуан, и очень суровый. Принципиальный. Чтобы жениться на моей матери, он отказался от имени — это было главное условие дедушки. Не просто дать согласие передать детям фамилию жены, признав её главой клана, а полностью поменять свою, как принято у вас, русских, возглавив клан как «король», а не «принц-консорт». Честь семьи Феррейра для него не пустой звук. Как он мог сдаться так быстро, всего лишь поставив мне блокировку? Да ещё давая моему… Избраннику деньги «на меня»? — презрительно скривилась она. — Этого не могло быть, и только тогда я это поняла.

— Да, главное, вовремя! — усмехнулся я.

— Главное, до меня дошло! — фыркнула собеседница. — Пускай и позже.

Дальше я начала копать и насчёт денег. Копала сама, стараясь не привлекать службу безопасности отца, потому дело двигалось небыстро. Но итоги впечатлили — этот чёрт усатый получал значительно больше, чем показывал мне. Более того, вторая часть траншей, о которой я не знала, была регулярной и не зависела от наших походов, моих прихотей и иных трат. И деньги эти, минуя Венеру, сразу шли на его счета на Ямайке. Вот так вот.

— Как понимаю, его биография так же была подретуширована, — предположил я.

— Угу. Как выяснила позже, как он сам признался через несколько лет (сейчас мы помирились и переписываемся), параллельно обучению меня единоборствам он сам проходил… Э-э-э… Скажем так, экспресс-курсы тренеров единоборств. А его профиль — тренер именно по фитнесу, как я и подозревала. И ещё танцы, но как вспомогательное умение — учителя танцев такого низкого уровня в аристократической семье быстро бы раскусили. Танцевать аристократы должны очень хорошо.

— В отличие от единоборств. — Я хмыкнул. — Чемпиона ринга из Сильвии Корнелии Валентины Феррейра никто делать не будет, базовых знаний хватит с большим запасом. Легенда должна была пройти, и прошла на «ура».

Сильвия Корнелия Валентина в ответ сделала лицо закоренелого фаталиста. «Такова жизнь».

— Я подошла с этим к нему, — продолжила она повествование. — И он во всём сразу признался. Что заканчивал спецкурсы, что работает на контору, специализирующуюся именно на таком непростом ремесле, как совращение богатеньких девочек, и что я у него не первая. Что получил это задание в рабочем порядке, но я стала ему действительно небезразлична. И что он больше не может, и пора заканчивать.

Я непонимающе покачал головой.

— Он не должен был раскрываться. Во всяком случае, не должен был «сливать» контору. Это вопрос профессиональной этики, его и грохнуть за такое могут.

— Я припёрла его к стенке, — парировала Сильвия. — И в переносном, и в прямом смысле слова. То есть наставила на него активированный игольник. Его счастье, что у меня есть мудрая подруга Фрейя, забравшая обоймы с гранулами, а то бы я точно пристрелила его. Но он хоть и везучий сукин сын, о пустом магазине не знал.

Я присвистнул и рассмеялся. Боевая девочка!

И ведь ничего бы ей не было, грохни она парня. Ну совершенно ничего! Даже его контора бы открестилась (если кто докажет для начала, что таковая существует).

— Далее по его словам, я проверила их позже — не соврал, обычно задание длится месяца три — полгода, — продолжила «боевая девочка». — Редко, но доходят до года. Цель этих «мачо из конторы» — научить неопытных дурочек, отвлечь, чтоб не пошли по рукам. Или просто отбить у «неправильного» кавалера. И как только «дурочки» начинают работать мозгами, их «парни» тихо сруливают, естественным образом. И золотые девочки до самой смерти не догадываются, что их первая и самая светлая любовь была им подложена родителями.

— Но ваши отношения зашли слишком далеко, — снова констатировал я.

— Да. Отец побоялся калечить мне сердце, потому приказал продолжать банкет. В награду пообещал Мануэлю после выполнения работы дом на Ямайке и солидную прибавку к оговорённой в стандартном контракте сумме за каждый месяц, во время которого я буду счастлива. Отец любит меня, Хуан, пусть даже его любовь и принимает такие извращённые формы.

Я скептически хмыкнул. Для своей дочери такого бы не сделал.

— В общем, Мануэль признался, что я не была обычным объектом работы, — продолжала Сильвия. — Стала нечто большим. Но теперь и он охладел. И ждал, когда я дорасту, чтоб разорвать контракт.

— Естественно, он же получал за каждый месяц рядом с тобой. Какой умный мужик на его месте добровольно от такого откажется!

Из груди Сильвии раздался очередной вздох. Тяжелый, но облегчённый, полный надежды на будущее.

— Как бы там ни было, но я созрела. И отпустила его. После чего помчалась к отцу, устроила истерику. И пока истерила, Мануэль сел на фуникулёр до ближайшей стартовой лапуты и отчалил на Землю. От греха.

Я снова рассмеялся, на сей раз громко, в голос.

— После игольника? И правильно сделал! Я сам бы свалил от такой «любви всей жизни» подальше.