Сергей Кусков - Под перекрёстным огнём (том 1)

— Наверное, ты знаешь, нас вырастил и воспитал отец, мама умерла, когда мне было два, — продолжила она, помолчав. — Латентная генетическая болезнь, которая после моих родов её подкосила. Если бы она сделала операцию, то прожила бы значительно дольше — врачи всерьёз предлагали ей это, именно как медицинскую операцию по спасению жизни. Но она решила родить меня, дать мне шанс. Пусть даже ценой своей гибели.

— За это отец тебя ненавидит? Косвенно считая виновницей? — вспомнил к месту я некоторые детали её досье, изученного во время затишья, когда готовился к вендетте. М-да, медицинский аборт — это серьёзно. Медицинский не считается убийством, за него врачей не преследуют уголовно. Соответственно, предлагают его врачи только в самых крайних случаях, когда стоит дилемма, жизнь кого именно им спасать. Сильвия скривилась так сильно, что я понял, сдержалась из последних сил.

— Он меня не ненавидит. Наоборот. Я для него воплощение матери. Её живое продолжение. Просто… — Она грустно вздохнула и повесила голову.

— Просто одновременно с этим чувство, что ты косвенно виновата, он из себя не вытравил, — сощурился я, пытаясь если и давить, то не перегибать палку. — Эдакий дуализм любви и ненависти. Да?

Она не кивнула в знак согласия. Феррейра не плачутся первому встречному. Но это было и не нужно.

— Извини. Продолжай, пожалуйста. Я тебя перебил.

Сильвия вздохнула, отгоняя грустные мысли, взяла себя в руки и продолжила, как ни в чём не бывало — умеют же люди:

— Итак, я росла. И однажды мне исполнилось шестнадцать. Как я потеряла девственность, говорить не хочу, просто скажу, что это был мой подарок ко дню рождения самой себе. Догадываешься, что после этого должно было последовать?

Я мысленно скривился. Как всё запущено!

— Отец… — продолжила она. — …Как я и пыталась сказать, он растил нас с братом, как мог. Любил, одаривал заботой, находил для этого силы и время, выкраивая последнее у своих Очень Важных Проектов. Но забот у главы клана, хозяина такой огромной промышленной империи, слишком много, на семью времени не хватит, не хватало и ему. Нас воспитывали лучшие няньки, лучшие воспитатели, но отца не заменит никто, Хуан, и в нужное времяего никогда не оказывалось рядом.

— Короче, ты что-то натворила, — улыбнулся я.

— Не совсем, — покачала она головой. — Я влюбилась.

Пауза. Словно дающая мне осознать важность этого простого слова применительно к шестнадцатилетней дочери главы самого богатого человека Солнечной системы.

— Нет, это произошло не сразу после дня рождения. Я успела поучаствовать ещё в парочке приключений, помогая избавиться от девственности уже Фрейе, — продолжила она. — А потом гуляя с ней на пару. Но произошло. Я встретила ЕГО.

Вновь загадочная пауза, нагнетая.

— Он был инструктором единоборств. Тренером. Отношения у нас развивались небыстро, но затягивали неумолимо, как чёрная дыра звёздный свет. Через три месяца я оказалась у него в постели, если можно назвать постелью спортивный снаряд в тренажёрном зале. А после началось безумие.

— Он превратился в мою болезнь, Хуан, идею фикс! — продолжила она с жаром. — Я думала о нём днём. Думала ночью. Позабросила все дела и развлечения. Фрейя поначалу ругалась, но всё поняла и отстала. Получается, я её бросила, почти на два года — видишь, как бывает?

Я скупо кивнул. «Мы с сестрой выходили «в народ». Искали приключений. Я знаю, как живут простые люди, Хуан» — вспомнилась отчего-то давно забытая и в общем незначительная фраза некой другой беловолосой сеньориты. Наверное, сближение сестёр-принцесс как раз и пришлось на это время.

— Роман наш длился чуть больше двух лет. Отец разрешил мне встречаться с Мануэлем, но поставил два условия. Первое — я ставлю себе… — Она сделала вид, что покраснела. — …Ту штуку, которую устанавливают женщины, чтобы не забеременеть. И не выхожу с ним «в люди», то есть в высший свет. В остальном он не будет сковывать мои действия ничем.

— Так просто? — От удивления я аж присвистнул.

— На самом деле ничего эдакого. Первое условие я посчитала адекватным. Второе же… — Она нахмурилась. — Мануэль и сам бы не согласился «выйти в свет». Не как мой спутник. Он — простой тренер, не аристократ.

Конечно, мы появлялись с ним на кое-каких мероприятиях, где это возможно. На не слишком официальных. Все знали, что он мой и я с ним. Но на таких мероприятиях обычно изначально всем на всё плевать.

Новый вздох. Тяжелый, исходящий от самого сердца. Было видно, что сеньорита Феррейра заново переосмысливает те события, ещё раз, пусть даже давным-давно и сделала оргвыводы.

— Бывало всяко, скажу сразу, — продолжила она изливать душу. — Мы ссорились и мирились. Он уходил и возвращался, я хлопала дверью и «бросала» его, но на следующий день вновь оказывалась в его постели. Он старше меня на десять лет, Хуан, и отнёсся ко мне с пониманием. Он учил меня, учил взрослой осмысленной жизни. Выбивал из маленькой Сильвии крышелётку, что устроила себе подарок на шестнадцатилетие. Заставил меня пересмотреть ценности и начать уважать себя и своё тело. Фрейя настолько повзрослела лишь к двадцати, и то под моим влиянием; я же прошла подлиную школу жизни и взаимоотношений за чуть больше, чем два года.

— Он это… Того? — картинно надвинул я бровь. — Не вёл себя, как альфонс?

Собеседница отрицательно покачала головой.

— Именно этим он меня и подкупил. Ему было плевать, что я — Феррейра. Он видел во мне меня, Хуан! Для девушки моего статуса это очень важно.

Я поёжился. Я тоже однажды подкупил одну сеньориту её статуса тем, что мне было плевать, кто она. И так и не узнал, что она — Веласкес, что сыграло со мной злую шутку.

— И как эта история пересекается со мной и нравоучениями, которые ты хочешь поведать? — решил я перейти к сути. Преамбулу понял.

— В первый раз я задалась вопросом, на какие деньги он водит меня в рестораны и клубы примерно через год, — нахмурилась Сильвия. — И он честно признался, что берёт деньги у отца. Точнее, что отец даёт их ему «на меня», ибо «дочь Октавио Феррейра» не должна нуждаться ни в чём. Уговорил не закатывать отцу истерики — он на самом деле всё тратит на наши походы, себе ничего не оставляет, но это лучше, чем те же деньги из того же кармана тратила бы я сама.

— Ты поверила? — усмехнулся я. Сильвия кивнула.

— Он не врал. Так и было. Он всего лишь недоговаривал.

Как я сказала, мы прошли полный курс человеческих взаимоотношений. Искру при встрече. Бурный роман, стадию парня и девушки. И, наконец, я перебралась к нему жить. Конечно, жильё оплачивал мой отец, Мануэль сразу же отчитался об этом, и даже продемонстрировал счета и чеки, но к тому моменту я смирилась с неизбежным — отец слишком любит меня, чтобы оставить в покое. То есть мы жили, как муж и жена, только гражданские. И завершающая стадия — развод, её нам тоже пришлось пройти.