Сергей Кусков - Под перекрёстным огнём (том 2)

— Обожаю играть с огнём. Ну что, какая из этих спален твоя? — кивнул себе за спину.

Картинный вздох.

— Пошли! — Сеньорита соскочила со стола и потащила за руку в одну из пяти спален, полагающихся каюте хранителей.

— Господи, Хуан, а я уже отчаялась, когда же ты решишься! — довольно промурлыкала девушка, лежащая со мной на кровати. Я обнимал её и отдыхал, ни о чём не думая. Вообще ни о чём — не было сил думать. Класс! Есть же такие девчонки на Венере! Васильева права, иногда шоковая сексотерапиятворит чудеса. — Раньше чего не приходил? Стеснялся?

Я пожал плечами.

— Не мог собраться. Всегда находились какие-то другие дела.

— А давно хотел? — повернула она ко мне весёлое личико, стрельнула любопытными глазами. Я усмехнулся, вспоминая нашу с нею первую встречу. Или вторую? Или третью? Ну, по крайней мере, самую запоминающуюся.

— С того момента, как вы на тестах впятером меня избивали. — Снова задумался, пытаясь сам для себя определить отношение к этой особе. Его нельзя назвать однозначным, и никогда нельзя было. — Но серьёзно нагнуть захотел только после того тоннеля с ню-пляжа. Тогда ты реально зазвездилась.

— Угу-угу! — скорчила Оливия насмешливую гримасу. — Да, тогда я себя превзошла. А чего ж не дошёл после такого-то? Не знал, где моя каюта? Или не мог поинтересоваться у оперативных, когда появляюсь?

Я снова пожал плечами.

— Говорю же, дела были. И вообще, Лив, не лезь в это дерьмо. Тут принцессы, Сильвия…

— А я рылом не вышла. — Она заливисто рассмеялась.

— Что-то типа того, — согласился я. — Тебя не только Фрейя убьёт… В принципе, тебя Фрейя убьёт — уже достаточный аргумент.

— Не вижу проблемы. — Паршивка с наигранно беспечным видом потянулась. — Смотри, меня спишь ты, меня спит она. А ты спишь её. Что получается?

— Треугольник с парой нетрадиционно ориентированных особей. Кажется, русские это называют скандинавской семьёй, правда, не знаю, почему.

— Дурак! — весело парировала она. — Какая семья! Я, и семья?

Пауза.

— Хуан, я буду вашей коллективной собственностью. Семейной — у вас же будет семья, как понимаю? Так какие проблемы?

Я про себя выругался. А ведь эта выдра своё выкрутит, интриганка! Ещё как выкрутит! И Фрейя её просто так не уберёт. Действительно, зачем, если можно продолжать её «спать», просто сменив статус с личной потаскухи, на семейную. Для такой умненькой девочки, как её высочество, это запросто. И ещё с меня преференции поимеет, за доступ к телу «семейной собственности». М-да, все женщины змеи. Хитрые и незаметные, пока не укусят.

Оливия меж тем продолжила:

— А вот Васильева из этой обоймы выпадает. Будь осторожен.

— Думаю, тебя это не касается, — заметил я.

— Ещё как касается, мой господин! — ухмыльнулась она. — Она сама по себе, не коллективный игрок. И не станет «семейной собственностью» никогда, даже если ты выберешь Изабеллу. Она не спит с нею, ты в курсе?

Да все в курсе. Было бы удивительно, если бы этот марсианский киборг портил себе жизнь горизонтальными связями с тем, кого считает подопечной и воспитанницей. Но это, действительно, не дело Оливии.

— Слушай, Бергер, кажется, пока мы последний раз кувыркались, в гостиной голосок Фрей звучал? — перевёл я тему.

Кивок.

— Да, но ты не бойся. Она не войдёт. Знает, что мы тут, что ты тут, потому и не войдёт. Чтоб не терять достоинства.

Пауза.

— Так что можешь ставить надо мной новый эксперимент, о мой повелитель!.. — воскликнула она, сбросила одеяло и села сверху. — На чём мы остановились?

Вот дрянь! А грудь, действительно, шикарная! И правда, чего столько тормозил?

Как же я обожаю дряней!..

Проснулся я в одиночестве. Оливии и девчонок не было, подозреваю, её высочества на базе тоже. Искин, когда я поднялся, передал послание, что «извини, надо бежать», что меня «целуют», со мной «было весело» и что «Хуан, теперь ты знаешь, где наша каюта». «Наша», ага, как же. Тра… Хмм… Спать весь старый двадцать седьмой взвод я не подписывался, и тем более не подписывался на всю опергруппу инфанты. Перебьются. А Оливия…

Я поймал себя на мысли, что глупо улыбаюсь. Нет, пора с этим заканчивать! Выругавшись про себя, направился в местный душ, что-то весело насвистывая.

Так меня давно не тра… Так я давно не отрывался! Гром-женщина! Но это не значит, что надо заморачиваться этим вопросом. У нас был обоюдный сброс напряжения, только и всего… Хоть и преотличный сброс!

Развод я проспал, но не думаю, что побьют. Я последнее время в неком подвешенном положении с непонятным статусом — офицеры давно не назначали занятий (кроме «мозговёрта», но это не обсуждается), а физподготовку пустили на самотёк, то есть ограничились уровнем повторения пройденного, причём самостоятельно с моей стороны. Вторая фаза, однако!

Оливия… Опять лезет в голову со своими частями тела! Кошмар! Надо придумать, как отлипнуть от этой стервочки, пока не стал постельным наркоманом. Строить с нею какие-либо отношения не собираюсь, и вообще, за пределами постели её… Ну, не слишком хорошо к ней отношусь. Не заслужила она пока прощения, что бы ни вытворяла ночью. И если последуют намёки на регулярность продолжения банкетов, надо будет грубо отшить. Ибо нефиг.

Столовая встретила шумом. Народ вернулся с развода и завтракал, причём мелюзга уже закончила и свалила, то есть завтрак перевалил за половину. Моих в зале не оказалось, к Белоснежке подсаживаться после вчерашних кислых мин не хотелось, потому сел в одиночестве, благо свободных столиков хватало. Ну вот, теперь, в спокойной обстановке, да ещё с приятным времяпровождением (а процесс набивания желудка не может быть неприятным), можно подумать и о глобальных проблемах. О Бэль, Васильевой, Бергер и Фрейе; о Себастьяне, заказавшем меня, его папочке и Сильвии. И о многих-многих других людях и вещах.

…Подумать о глобальном не получилось. Как только я начал мысленно выписывать сложившиеся расклады, моё уединение мягко, но настойчиво нарушили.

— Поздравляю, Шимановский! — произнесла Васильева, ставя свой поднос напротив. Обычный агрессивный лоск с неё сдуло ветром — передо мной стояла простая девчонка, каких здесь несколько сотен, просто крепкая и накаченная, с «марсианским» строением тела. Никакого показного превосходства, презрения и ненависти в глазах и движениях. М-да, вчерашний вечер стоил всех мук!

— С чем? — сделал я недоумённое лицо.

— С оседланием Бергер. Не думаю, что у тебя получится её укротить, но одним «доброжелателем» точно стало меньше. Я её с утра видела — аж лоснилась от счастья! Сколько ты её раз?

Я пожал плечами и философски заметил:

— А это важно?

Помолчали, предаваясь какое-то время греху чревоугодия.