Семён Афанасьев - Справедливость

Он немного недоговаривает, но его недоговорки прямо относятся к разделу его служебной информации, потому к нам отношения не имеют.

- А когда мне ваши официантку вернут? – непосредственно интересуется Азамат, поскольку девушку (из-за которой и начался весь сыр-бор) также увезли на одной из полицейских машин. Для каких-то экспертиз и оформления бумаг.

- Ха, не раньше завтра, - фыркает капитан Рома. – Там на несколько часов процедура, плюс часто очередь. Там только одно заключение медикам писать… не знаю, минут сорок. А ещё доехать надо, по пробкам. Плюс, пока она по своей заяве всё оформит… Ты повара так и не нашёл?

- Нет, - хмуро качает головой Азамат. – Свалил, козёл… Теперь, наверное, с концами. Лично я б на его месте в глаза людям смотреть бы не смог.

- Боюсь тебя разочаровать, - смеётся Рома, - ты даже не представляешь всей гибкости психики у некоторых индивидуумов. Это я тебе сейчас как специалист говорю.

Какое-то время сидим за столом, пьём чай (кебаб и суп давно съедены), перебрасываясь отдельными фразами.

В принципе, в данной тактической ситуации причинно-следственные связи мне ясны. Прости, Господи, за гордыню ; дай сил исправиться и вразумляй дальше . Не оставляй без своего присмотра и впредь .

Пора извиняться. Ибо, если ошибки людей в адрес людей порой могут исправить даже сами люди, то ошибки Слуги Божьего в общении с Ним обычным людям не по силам. Сам, только сам.

- Роман, приношу свои извинения, - обращаюсь к капитану, врезаясь в одну из пауз. – Я был очень не прав в ваш адрес помыслами, за что прошу меня извинить.

- Да ладно, все свои, - чуть опешивает от неожиданности Рома. – Ничего ж ужасного не случилось… Да и вот именно сейчас всё ночное уже не важно… - он старается закруглить неприятную для себя тему. – Можно, кстати, на ты. Да и не за что извиняться, - повторяет он. – Ничего важного…

- Это важно лично для меня. Как для лица духовного. Просто, видимо, мне нужно пояснить кое-что, - собираюсь с мыслями. – И знаете, я это понял не сразу. Только после того, как поговорил, выйдя ночью от вас, с «коллегой», муллой.

- Всё интереснее, - искренне загорается любопытством Рома. – Но пока не понятно. Пояснения будут?

- Я изначально видел в ваших действиях злой умысел. Осознанный. – Начинаю пояснение, устраиваясь поудобнее. – Но тут нужно лирическое отступление. В разных религиозно-правовых школах бытует различный подход к оценке людских деяний. Если обобщить, версий ровно две. Первая: судить о человеке нужно по его поступкам. Кстати, насколько знаю, все без исключения мирские суды руководствуются именно этим правилом…

- Ну а вы как хотели? – нейтрально хмыкает Рома. – Миелофона не существует. Мыслей прочесть пока не умеют. А вина должна поддаваться количественной оценке, хотя бы примерно. Последствия деяний (блин, уже говорю, как вы…) оценить можно хоть как-то. А вот последствия целей и замыслов!..

- Что есть миелофон? - уточняю.

- Прибор для чтения мыслей, - отмахивается Рома. - Из фантастики.

- Вы и правы, и не правы, - аккуратно продолжаю беседу, поскольку Рома закончил мысль и вопросительно смотрит на меня. – Несомненно согласен с вами в разрезе такой мирской точки зрения, особенно судебной. Если говорить о мирском суде. Но у нас, - касаюсь креста на груди, - Божий Суд считается приоритетным. И возможности нашего Судии, в Судный День, не ограничиваются возможностями мирского суда. У мусульман вообще на эту тему очень иллюстративная догма: ина амаль бил ният . Судят по намерениям.

- Знаете, я вообще-то атеист, - деликатно обозначает Рома. – Но если в плане обмена мнениями… тем более, делать всё равно нечего… у вашего Судьи (допустим, я с вами согласен!) действительно шире возможности. И те функции, что , как вы говорите, доступны Ему, нам и не снились. Лично я не знаю ни одного человека, способного точно оценить чужие намерения. Особенно с учётом того контингента, с которым общаемся лично мы в розыске, - Рома начинает веселиться от собственных слов. – У них намерения по большей части недекларируемые, и крайне небогоугодные, х-ха…

- О чём и речь. О чём и речь… Но некоторые из слуг Божьих, - снова касаюсь креста, - ничем не отделяя себя от паствы, при определённых усилиях намерения видеть могут. Хотя, это также тема не для декларирования.

- Я о таком не слышал, - скептически прищуривает глаз Рома. – Сколько вашей церкви, две тысячи лет? Мне кажется, за это время что-то бы да просочилось.

- Не буду спорить о том, что Церковь умеет хранить свои тайны, - рефлекторно хмурюсь, - ибо это будет недоказуемо. Хотя, для примера, можно упомянуть вот следующее: известен ли хоть один из годовых бюджетов Ватикана за две тысячи лет? А это всего лишь презренное злато. Есть в Церкви тайны и посерьёзнее… но вы правы, не о том речь. Я хотел извиниться за то, что наши с вами ночные разногласия, как и ваши ночные действия, объяснил себе исключительно вашей преднамеренной злонамеренностью.

Не говорить же, что в его мыслях разобрался далеко не сразу (а моя гордыня – мой собственный грех… который пытаюсь исправить).

- Ну, раз все свои, - Рома, не колеблясь ни секунды, хлопает ладонями по столу. – Небогоугодные намерения имели место. Но я это говорю не для обмена предъявами, а …

- … в рамках шага навстречу. – Продолжаю за него. – Я вижу и ценю, спасибо. Вот я извиняюсь перед вами за то, что подумал так же поначалу.

- А что изменилось? Я действительно был не прав. – Спокойно и отстранённо говорит Рома, глядя перед собой.

- Вы просто не отличаете хорошего от плохого. А добра от зла. И не из-за глупости или ограниченности, боже упаси! – поднимаю ладонь, останавливая его эмоциональные возражения. – Стандарты общества, взрастившего вас и воспитывающего сейчас каждый день, влияют на ваше мировоззрение. На ваш кругозор. На техники принятия вами решений. Говоря иначе, выросшему в волчьем логове сложно во всём вести себя, как человек.

- Мне льстит ваша высокая оценка и сделанные скидки, - расслабляется и смеётся Рома, - но я взрослый человек. И за меня решать не может никто. Кажется, у вас же есть основополагающий тезис о свободе воли?! Разве нет?!

- Да. И нет. Почему классическое дзю-до в девятнадцатом веке оказалось менее эффективным, как прикладная боевая система? – спрашиваю потому, что вижу: он этот вопрос знает отлично. А аналогия слишком хорошая, чтоб ей не воспользоваться.

- Да потому, что в Кодокане, при разработке методик подготовки, исходили из ошибочного постулата, - удивлённо поднимает брови Рома. – «Любой приём удаётся при любых условиях, если ты владеешь им досконально», конец цитаты.

- А в чём ошибка? – улыбаюсь.

- Не учитывается реальное сопротивление противника, - ворчит Рома в ответ. – В применении к прикладу, ну, к прикладному применению, это означает потерю до девяноста процентов эффективности первоначального замысла. Удивляюсь вашей разносторонности, - Рома вопросительно поднимает бровь, - хотя теперь верю Карлику на все сто про этот ваш замес тут… но не понимаю, к чему эта проверка детских азов.