Markiann Маркианн - Небо Ждёт [СИ]

— И четвёртый фактор: ты читал Евангелие, — грустно буркнул Сергей. — Притча, на мой взгляд, подошла сюда с натяжкой: тот иудей не был боевиком, убившим твоих друзей. Но в целом я мысль твою понял. — Сергей встал и с волнением подошёл к окну, сжимая в душевной боли руки. — Арден, ты вглядывался в его глаза? У него глаза религиозного фанатика, которые, в сочетании с его внешностью белокурой арийской бестии, вызывают у меня только однозначные ассоциации. Ты знаешь историю замка Вевельсбург в Германии, в котором было училище по идеологической подготовке офицеров СС? Вполне обычный замок, основанный пятьсот лет назад. До начала прошлого он века был заброшен, пока его не посетил один из главных деятелей Третьего Рейха и организатор Холокоста, который решил сделать здесь кузницу кадров СС. После «Конечной победы», как он утверждал, в замке должен будет находиться «центр мира». Почему именно там? Да потому что где-то в этих лесах Герман победил римлян, кроме того, замок треугольной формы, а этот идеолог был склонен к оккультизму. Вевельсбург был своего рода эсэсовским монастырём, в котором раз в год генерал ордена проводил заседание тайной консистории. Здесь все, кто принадлежал к высшему руководству ордена, должны были упражнять свой дух в искусстве сосредоточения. Судя по рассказам, там происходило много тёмных дел, свидетельством тому — выложенное «Чёрное солнце» на полу Зала обергруппенфюреров.

— Сергей, мне нехорошо, — с ужасом проговорил Арден. — Ты думаешь, в обители происходит то же самое?

— А ты так не думаешь? Что за человеческое жертвоприношение они с ним совершили? Его жизнь отдали за жизнь этого капеллана Александра? Что за алтарь Божий? — Сергей схватился за голову руками. — Господи, что нам с таким теперь делать? Одно утешает: он парализован и не так опасен. Но прошу тебя, не заставляйте меня дежурить рядом с ним. Если он не так на меня посмотрит, я боюсь, что у меня не хватит духовных сил и я вломлю ему.

Арден вздохнул и сказал:

— Хорошо, Сергей! Но мужайся: братьев в общине после арестов осталось совсем мало, всё равно рано или поздно придётся.

— Лучше поздно, чем рано, — проворчал Сергей. — Я пришлю вместо себя сегодня кого-нибудь.

На следующее утро Савватий наблюдал за человеком, стоящим над ним. Под его пристальным взглядом человеку было неуютно. Когда тот набрал в легкие воздух, чтобы что-то сказать, Савватий упредил его:

— Не надо ничего говорить. Меня устраивало, когда вы молчали.

Человек выдохнул, помолчал, но всё-таки сказал:

— Хорошо… я понимаю. Знаешь, я даже не могу себе представить, что ты сейчас чувствуешь, запертый в своём теле. Я хотел бы, но не знаю, как облегчить твои страдания! Если ты захочешь поговорить…

Савватий со злостью его оборвал:

— Есть такая тяжёлая форма духовного насилия над человеком, о которой нас предупреждали на каретативной практике в обители. Когда готовили для служения в госпиталях. Проповедовать Бога прикованному к постели человеку, который слышать о Нём ничего не хочет, зная, что он не может от тебя никуда деться! Теперь я на своей шкуре испытываю это! — его губы скривились в страдальческой усмешке. — Поверьте, если бы я мог, то я бы сбежал, только бы вас не видеть, и захлопнул бы за собой дверь!

— Савватий…

— Замолчите!!! — с яростью закричал Савватий. — Прошу вас, отойдите!!! Сделайте так, чтобы я перестал вас видеть!!!

Человек тяжело вздохнул и с сокрушением сказал:

— Конечно… прости меня, пожалуйста… Если тебе всё-таки захочется помолиться, я могу почитать тебе псалмы…

Савватий в бешенстве закрыл глаза, чтобы сдержаться… Он не открывал их до тех пор, пока не услышал, что человек отошёл от капсулы, тогда он открыл глаза, переполненные слезами, и прошептал:

— Господь мой… молю тебя… защити мою бессильную душу…

В комнате была тишина. Сигналы, которые издавали медицинские приборы, какими бы тихими они не были, но они сводили с ума. Разум Савватия вскипал злобой, ранее абсолютно чуждой ему. Он попытался размышлять о её причинах, но не мог сосредоточиться, он понял только одно: это, скорее всего, был тот самый праведный гнев, спасающий душу от воздействия дьявольского, о котором им рассказывали в обители: для того, чтобы стать неуязвимым для зла, зло нужно возненавидеть.

Он попытался внутри сосредоточиться, чтобы помолиться Господу, но внутри были только холод и ненависть. Если бы под рукой был молитвослов, чтобы разумом зацепиться за благодатные молитвы! Он, вывернув голову, посмотрел вбок и увидел человека, сидящего рядом в кресле. В руках он держал Библию и читал её.

— Хорошо, — через силу согласился Савватий, — читайте. Девяностый псалом. Пожалуйста…

Человек поднял на него спокойные глаза, полистал Библию и начал читать:

— Ты, что у Вышнего под кровом живёшь, под сенью Крепкого вкушаешь покой, скажи Господу: «Оплот мой, сила моя, Ты — Бог мой, уповаю на Тебя!», ибо Он избавит тебя от сети ловца и от язвы злой, своими крылами осенит тебя, и под сенью перьев Его найдешь укром. Щит твой и доспех твой — верность Его!»

Молитва действовала на душу Савватия, как анестезия. Внутри стала утихать душевная боль, притуплялась эта неясная, безотчётная злоба. Когда человек закончил псалом, он замолчал.

— Почему ты любишь этот псалом, Савватий? — спросил человек.

Савватий удивился вопросу, и задумался, действительно, почему? Он ответил:

— Когда я слышу этот псалом, я слышу речь наставника ученику, выражающего уверенность в полной безопасности человека, который надеется на Бога и пребывает в общении с Ним. В нём все выгоды полной надежды на Бога.

— Я тоже люблю этот псалом, — сказал человек, — и всегда размышляю: как странно, что именно строчки из этого псалма процитировал дьявол, искушая Иисуса в пустыне, когда призвал его совершить самоубийство и броситься с высоты вниз, при этом положившись полностью на Бога. И какая нужна духовная трезвость, чтобы различать добро и зло, чтобы человеку, воспитанному в библейской традиции отвергнуть слова, сказанные в самом Писании?

Савватий искоса посмотрел на него и сказал:

— Я тоже размышлял об этом, и пришёл к выводу: главное не что тебе говорят, а кто.

— Я с тобой полностью согласен, — оживился человек. — Но, чтобы прийти к таким выводам нужно иметь опыт различения духов. И, судя по всему, ты его имеешь.

— Не льстите мне, — холодно ответил Савватий, — просто дело в том широком образовании, которое я получил. Наличие образования позволяет покинуть узкие границы категорий. Оно дает видеть явления в их взаимодействии.

— Ты имеешь богословское образование? — спросил человек. — Ты получил его в обители?