Markiann Маркианн - Небо Ждёт [СИ]

— Боже… поспеши избавить меня! Господи, на помощь мне приди! Да будет позор и стыд тем, что на душу покусились мою, да отступят со срамом вспять радующиеся моей беде, да смутятся и отпрянут назад те, что говорят: «Ну, ну!». Да возликуют и возвеселятся о Тебе все ищущие Тебя, да молвят непрестанно: «Велик Бог!» — любящие спасение Твоё. Я же смирен и убог, Боже, скоро приди ко мне! Ты — Помощь моя, Избавитель мой… Господи, поспеши!

Молитва немного успокоила его сердце. Он закрыл глаза и, судорожно дыша, начал молиться уже про себя.

Более не обращая на него никакого внимания, Сергей подчёркнуто безразлично развалился в кресле и, закрыв глаза, стал дремать.

У Савватия душа болела так, что больше он не мог справиться с собою. Он больше не мог лежать, ему хотелось встать и выйти из этой комнаты, идти, куда глаза глядят, бежать так быстро и так долго, чтобы упасть бессильно, выплёвывая из себя лёгкие, а вместе с ними всю боль. Если же он обезножил и не может бежать, то хотя бы ползти, до изнеможения ползти пока усталость не ослабит боль души. Но и это ему было недоступно. Он с ненавистью посмотрел на Сергея, мысленно умолял его хоть на какое-то время уйти, затем с вожделением посмотрел на оконное стекло. И вдруг внутренне вздрогнул: с другой стороны окна на него смотрела девушка. Она положила на подоконник руки, а на них опустила свою голову и, склонившись вбок, улыбалась ему. Её нежное, почти детское лицо розовело, волосы были убраны под косынку. Савватий как под гипнозом не мог оторваться от её лица, которое было единственным живым в его мире смерти, её молчаливый взгляд через стекло утишал его боль. Неизвестно сколько времени прошло, а они так неподвижно и смотрели друг на друга. Затем девушка сквозь приоткрытую для проветривания оконную раму протянула свою тонкую руку и положила на подоконник записку, а сверху небольшую грушу.

Савватий обернулся на Сергея. Тот, развалившись в кресле, всё так же дремал. Савватий дотянулся левой рукой до груши, взял её и спрятал под покрывало. Затем дотянулся и до записки. Он раскрыл её и прочитал:

«Как тебя зовут». Записка была подписана: «Анастасия». Савватий сложил записку и также спрятал под покрывало. Анастасия. Та самая блудница, из-за которой чуть не произошла ссора брата Серафима и отца Александра. Он снова посмотрел на Сергея. Похоже, он действительно крепко спит. Он повернулся к окну и тихо сказал ей:

— Меня зовут Савва.

И быстро оглянулся. Сергей в кресле оставался неподвижен. Тогда он снова повернулся к окну. Девушка услышала, улыбнулась, что-то написала снова и передала записку. Это было, как игра, и Савватий тоже ей немного улыбнулся. Он взял записку, поднёс к глазам и прочитал:

«Тебе плохо?»

Это было так по-наивному просто, что у Савватий защемило сердце. Он повернулся к окну, болезненно наморщив лоб, и кивнул.

Девушка что-то написала и снова положила на подоконник записку. На этот раз на ней лежал карандаш. Савватий снова взял записку и карандаш и прочёл:

«Что мне сделать для тебя, чтобы тебе было хорошо»?

Савватий усмехнулся. Бессмысленное предложение от блудницы парализованному монаху. Потом внутри спохватился, принося Господу покаяние за пришедшие на ум мысли, и серьёзно задумался. Что она может сделать для него? Принести нож, чтобы он мог без лишнего шума скрытно покончить с собой? Попросить крысиного яда, наверняка есть в хозяйстве? Нет. Она ничего не могла для него сделать. И он коряво, с непривычки левой рукой написал на бумаге то, что попросил бы у самого Господа Бога:

«Сделай мне, чтобы мои братья были живы».

Потом завернул карандаш в бумагу и положил на подоконник. Она тоненькой ручкой пролезла через щель, забрала письмо, развернула и прочитала. Затем что-то дописала внизу и снова передала с карандашом. Савватий развернул записку, и она задрожала в его руке. Внизу было написано:

«А я слышала, что Максима нашли. Ты рад?»

Он повернулся к ней и закивал с выступившими на глазах слезами облегчения. Потом написал:

«Где он? Я очень хочу его увидеть».

Настя получила записку, перевернула её, написала на другой стороне и снова передала.

«А он в другой общине. Его лечат, он ранен», — прочитал Савватий.

Он встревожился. Почему нашли только одного Максима, и раненого? Неужели и вправду, все остальные погибли? Он написал:

«Скажешь мне, если найдут других моих братьев?»

Она получила записку, прочитала, подняла на него свои глаза и кивнула. Потом снова написала:

«Стало ли тебе лучше»?

Савватий со слезами улыбнулся и написал:

«Да. Я знаю, почему должен жить».

Она прочитала, встала на носочки и тихо произнесла в самую щель:

— Я приду ещё. Мне Господь сказал, что ты хороший, Савва!

Затем она ему помахала и исчезла. Савватий выдохнул, расслабился. Потом вытащил из-под покрывала записки и, отрывая от них зубами по маленькому кусочку, задумчиво съел и заел грушей. Он понял, что ему надо обязательно попробовать с Арденом поговорить, главное, надо понять, как у Сергея оказались их пси-браслеты… ведь их действительно можно было снять только, если братья были без сознания… или с их трупов. Он, в мучительном ожидании, шёпотом молился.

Но Арден всё не приходил. Тогда Савватий, как много раз практиковал в обители, выровнял дыхание, свёл ум в самое сердце и провалился в медитацию…

В середине дня вошёл какой-то новый человек. Он разбудил Сергея, тот встал, бросив взгляд на бездвижного Савватия, и сказал:

— Спасибо, что не стал задерживаться, Михаил.

Савватий полуприкрытыми глазами наблюдал за подошедшим к капсуле человеком. Тот наклонился над ним, потом повернулся к Сергею и сказал:

— Он спит?! О, Боже… Как же всё-таки обезображивает людей военная форма! Без неё он выглядит совсем обычным молодым человеком, даже утончённым… как ангел.

— Только это тебе совсем не улыбающийся ангел Реймса, — угрюмо произнёс Сергей. — Это — душегубный ангел Рейха, и советую тебе быть с ним, Михаил, поаккуратнее. Запомни: ни на что не ведись. Если что — я рядом.

Как только Сергей вышел, Савватий тут же открыл глаза и, воззрев своими белесыми, с красным прожилками глазами на удивлённого его мгновенному пробуждению человека, проговорил:

Человек онемел. Он отшатнулся от капсулы и пробормотал: