Markiann Маркианн - Небо Ждёт [СИ]

У Савватия на глазах от избытка чувств появились слёзы. Он кивнул, потом протянул свою руку Антону, и тот её пожал, после чего с благоговением поднёс пергамент к глазам и стал читать. Антон сел рядом и не мешал ему.

Когда вошёл Арден, он застал Савватия и Антона оживлённо обсуждающих возможное значение полустёртого слова, Антон настаивал, что это слово «учиться», Савватий не соглашался и предлагал свой вариант.

Арден попятился в прихожую, закрыл дверь и, повернувшись лицом к висящей над входом иконе, перекрестился.

С этого времени Антон и Савватий не расставались. Капсулу перевезли в отдельную комнату первого этажа и поставили к окну, таким образом, чтобы Савватий мог в него смотреть, а Антон просто перебрался в эту комнату жить. Казалось, Савватий был полностью поглощен работой с текстом, и, только когда он уставал, Антон, не отходя от него, тоже ложился рядом, раскладывая кресло в постель. В операционной, в соседней комнате, Арден принимал пациентов, а в свободные минуты отдыха захаживал к ним. Савватий смущался присутствием Ардена, ему было неловко перед ним за тот тон, который он после своего пробуждения в отношении его допустил. Размышляя, он всё больше поражался его альтруизму и его доброте к нему, несмотря на всё то, что они сделали с их епископом, и несмотря на то, что он ему наговорил.

В те минуты, когда Савватий уставал и лежал, уставившись в потолок, он страшно тревожился о судьбе братьев и не мог не думать о смерти. Его утешала мысль, что теперь он всегда это сможет успеть сделать: после того, как по его просьбе его подвезли к окну, которое было по левому борту реанимационной капсулы, дотянуться до него здоровой левой рукой, разбить стекло, добыть осколок и перерезать себе сонную артерию стало гораздо проще. От этой мысли ему становилось легче и, чтобы не думать о пугающем будущем, он погружался с головой в перевод.

Так прошёл ещё один мучительный день. Савватий дремал, и вдруг сквозь чуткий сон услышал, что кто-то очень тихо вошёл в комнату. Он открыл глаза и посмотрел в сторону двери. На пороге стоял Сергей и как-то особенно недобро глядел на него. Савватий напрягся. Казалось, что Сергей хотел ему что-то сказать. Но Сергей просто разглядывал его с какой-то нескрываемой неприязнью так, как будто видел в первый раз. Наконец он произнёс:

— Савватий, как вам у нас? Как вам обслуживание? Хорошо ли вас развлекают? Кормят?

Савватий покосился на пустое кресло и с волнением спросил:

— Простите, а где Антон?

— Я за него, — произнёс Сергей и плюхнулся в кресло.

— Что-то случилось? — с тревогой спросил Савватий.

— Нет, ничего. Надо же человеку дать отдохнуть? Сегодня мы с тобой будем наслаждаться обществом друг друга.

Савватий с досадой отвернулся. Каждая минута бодрствования в парализованном теле была мучительна, и общение с Антоном для него было большим облегчением, присутствие же Сергея только добавляло мучений. Он помолился и, получив от Господа ответ, что, для того, чтобы наладить диалог, нужно начинать с самого себя, повернулся к Сергею и, собрав свои небольшие истерзанные силы души, тихо сказал:

— Ну что ж, я всегда рад вашему обществу.

— Не взаимно, — произнёс Сергей.

Попытка примирения не удалась, и Савватий тут же пожалел, что даже просто подумал это сделать.

— Раз так, — усмехнулся он, — то зачем держите меня здесь? Верните мне мой псифон, я свяжусь с владыкой, и он заберёт меня в обитель.

— Что? Вот так всё просто? — С гримасой боли произнёс Сергей. — Ты убиваешь двух невинных людей и возвращаешься в обитель?

— А если не так, то почему же вы тогда не отдаёте меня полиции?

Сергей промолчал. Савватий криво ухмыльнулся и проговорил:

— Вы правильно понимаете, что при этом варианте я так же возвращаюсь в обитель.

Сергей вскипел:

— И что ты думаешь, тебе в обители будут особенно рады, если ваша группа провалила задание, а её командир погиб?

Савватий оцепенел. Он с ужасом смотрел на Сергея… Нет, это неправда, он просто мстит!

— Вы лжёте, — немного дрожа, произнёс он. — Вы пользуетесь моим беспомощным положением, ведь я не могу ваши слова проверить!

Сергей рассмеялся. От этого смеха Савватию стало нехорошо.

— Тебе нужны доказательства? Изволь. — Сергей встал с кресла, подошёл поближе к капсуле и, упёршись в её края, низко нагнулся над ним: — Мы уже третьи сутки ищем внедорожник и до сих пор его не нашли. Ваш квадрокоптер завалило при сходе лавины, и ваша группа не смогла покинуть место преступления. Полиция тоже третьи сутки ищет вашу группу и до сих пор никого не нашли.

— Это ещё ничего не значит!! — вскричал Савватий. — Нас нельзя найти, если мы этого не позволим!

Сергей снисходительно усмехнулся.

— Хорошо, — он полез в карман, достал какой-то разбитый псифон и помахал им перед глазами Савватия. — Не узнаёшь, чей? Максимилиана Терона? Или может быть, отца Александра? Или кто там с вами был четвёртый…

— Где вы это взяли? — побелев, произнёс Савватий.

— В реке, — с напором ответил Сергей. — В том месте, где сошла лавина. Может быть, твои братья-мракобесы остались лежать под двухметровым слоем снега?

Савватий выхватил из его руки псифон, перевернул его и посмотрел на браслет с внутренней стороны… Он успокоился и с презрительной усмешкой вернул его Сергею.

— Это мой браслет. Вы его просто с меня сняли и зачем-то варварски разбили. Мои братья живы.

Сергей тихо рассмеялся, полез в карман и достал другой псифон.

— А этот? Этот тоже твой?

Савватий похолодел. Он взял псифон в руку, осмотрел внутреннюю часть браслета и бессильно выронил его. Его губы побелели, приборная панель запищала, выдавая его повышенное артериальное давление и участившийся пульс.

— Отец Александр… — прохрипел он, как будто кто-то сжал его горло. — Наставник…. я не понимаю…

— Ну, вот и отлично, — удовлетворенно произнёс Сергей и звонко пошлёпал его по бескровной холодной щеке.

Затем его лицо исказила свирепая ненависть, и он страшным голосом сказал:

— Теперь ты, скотина, чувствуешь то же, что чувствую я! Теперь тебе, скотине, также больно, как больно мне! Теперь ты, скотина, мучайся неизвестностью, как мучаюсь я, ожидая, что мне вот-вот сообщат, что нашли трупы моих братьев! Но я желаю, чтобы нашли трупы и твоих!

Сергей, торжествуя, что вызвал на лице Савватия такую боль, сел обратно в кресло, сцепил руки замком и закинул ногу на ногу.

Савватий неподвижно лежал, широко раскрытыми глазами глядя в потолок, вцепившись дрожащим пальцами в простыню. Его состояние выдавало лишь пищание сканера, который показывал пульс сто сорок ударов в минуту. Перед глазами вставали любимые лица, смешиваясь с видениями мёртвых тел, которые он видел в своей жизни в изобилии. Если братья его мертвы, то теперь для него всё было кончено, для чего же было оставаться на свете? Каждое мгновение жить было невыносимо больно. Савватий не выдерживал такой муки, такой тьмы внутри и дрожащим голосом взмолился: