Андреас Эшбах - Субмарин [litres]

Между тем вокруг меня появляются первые рыбы, которых привлекает кровь, струящаяся вокруг меня тонкими красными нитями. Появление акулы, которая избавит меня от голодной смерти, – это вопрос времени. Эта мысль заставляет меня удвоить усилия, но, сколько бы я ни вырывалась, сколько бы ни пыталась порвать или перерезать веревку – или чем там они меня связали, – она не поддается. Именно в том месте, к которому привязана я, у столба, сплошь покрытого опасными зазубринами, нет ни одного острого края. Веревка не поддается, и, кажется, чем больше я с ней борюсь, тем туже она затягивается. Похоже, мои перетянутые веревкой руки стремительно опухают.

Я затихаю в изнеможении. Так ничего не выйдет. Нет, Серые Всадники и их безумный король явно не собирались облегчить мне жизнь. Если бы я могла хотя бы немного отдохнуть! Но даже это невозможно. Стоит мне чуть-чуть зазеваться, как в мою кожу тут же что-нибудь впивается.

Маленькая рыбка подбирается поближе, обнажает крошечные острые зубки и собирается меня укусить. Я отмахиваюсь достаточно интенсивно, чтобы отогнать ее, но при этом я снова режусь об зазубрину столба, на этот раз порез получается глубоким и болезненным. В конце концов я начинаю кричать.

Я не знаю, есть ли хоть какой-то шанс, что мой крик услышит тот, кому он предназначен, – Плавает-Быстро, который обещал помогать мне и защищать меня. Вряд ли, конечно. Но я продолжаю кричать. По крайней мере, это заставляет маленьких рыбок с острыми зубами держаться на расстоянии. К тому же я просто не знаю, что еще я могу сделать.

Это нелегко. Кричать под водой гораздо тяжелее, чем на воздухе. Правда, на моем теле то и дело появляются новые порезы, и в такие моменты крик получается сам собой.

И вдруг вдали я различаю какую-то тень. Я замираю, моргаю, всматриваюсь вдаль, меня наполняет смесь надежды и страха. Страха, что я могла обознаться. Но нет, всё верно. Я действительно вижу тень, и она приближается. И становится всё больше. О нет. Это не Плавает-Быстро. Это не может быть Плавает-Быстро. Слишком уж велика эта тень. Должно быть, это акула. Почуявшая запах моей крови. Добычу.

Я давно перестала кричать. Больше всего я бы хотела спрятаться. Я бы хотела… Нет. Лучше всего сейчас было бы просто проснуться. Дома. В собственной постели. И потом за чашкой кофе рассказать тете Милдред о приснившемся мне кошмаре. Тень приближается и растет. Если это акула, да, если это акула, я надеюсь, что, когда она откроет на меня свою пасть, этот столб застрянет у нее в глотке и проткнет череп насквозь!

Мое сердце колотится так, словно кто-то стучит в него, как в барабан. Я не мигая смотрю на то, что неумолимо приближается ко мне, и не могу даже пошевелиться. Да и зачем шевелиться? Мне все равно никуда не деться.

Ближе. Еще ближе. Всё больше и больше. И тут наконец становятся видны ее очертания.

Это не акула. Это кит. И на нем сидит Шесть-Пальцев.

Я обмякаю у столба. Наконец-то. Он пришел. Он всё-таки пришел.

Меня вдруг охватывает ощущение, что я ни секунды больше не выдержу со связанными руками. Как будто мои руки отсохнут, если Шесть-Пальцев немедленно меня не отвяжет.

Но он не бросается освобождать меня. Вместо этого он выпутывает из китовьей упряжи толстый канат, привязывает его к моему столбу и, невзирая на то что кит активно сопротивляется, затягивает его покрепче. Зверь ведет себя очень беспокойно, я не видела его таким, даже когда мы пересекали мертвую зону. Он упрямится, от его рывков металлический столб трясется и на моей спине вспыхивают новые раны.

Что всё это означает? Да, я счастлива, что Шесть-Пальцев наконец приплыл, что он не забыл обо мне. Но в то же время я страшно зла, что он приплыл только сейчас. Я просто невероятно зла. Скажем прямо, я в такой ярости, что выцарапала бы ему глаза. И в то же время мне так хочется поцеловать его. Это какое-то безумие.

Я снова начинаю метаться в попытках вырваться, так яростно, что веревки на моих руках затягиваются еще туже. Маленькое-Пятнышко тоже мечется туда-сюда, раскачивает столб и издает болезненно громкие щелкающие звуки, такие громкие, что от них появляется эхо. Его хвост взметает со дна вихри песка, и мы погружаемся в белое песчаное облако. Рыбы, которые до этого еще надеялись урвать от меня кусочек, теперь бросаются врассыпную.

Шесть-Пальцев наконец-то достает нож и возится с моими путами. Похоже, это сложнее, чем можно было ожидать. Он всё пилит и пилит, дергает и тянет, один раз даже случайно задевает меня, но продолжает пилить. Проходит целая вечность, прежде чем веревки наконец поддаются и я снова оказываюсь на свободе.

Теперь руки свободны у нас обоих, и мы можем говорить.

– Нужно скорее бежать отсюда, – объясняет мне Шесть-Пальцев, когда я поворачиваюсь к нему. – Отец убьет нас обоих, когда узнает, что я сделал. Но я… я не мог бросить тебя здесь!

– Приятно это слышать, – отвечаю я, потирая запястья.

Я ныряю на дно, мне обязательно нужно поближе рассмотреть веревки, которыми меня связали. Это плетеные ремни из какой-то невероятно прочной кожи, не знаю, какому зверю она принадлежала. Мне никогда в жизни не удалось бы освободиться самой.

– Что это еще за наказание? – спрашиваю я, выпуская ремни из рук. – Вот так вот привязать человека к этой штуковине и…

– Это смертная казнь, – с серьезным видом отвечает Шесть-Пальцев.

Я, конечно, и так это подозревала. И все равно то, что он говорит, – шок для меня.

– Но за что? – спрашиваю я. – Что я такого сделала?

– Ты вызвала его гнев.

– Его гнев? Но чем? Это же бред какой-то!

Шесть-Пальцев кивает.

– Король очень, очень умный человек. Но в то же время и совершенно безумный. – Он нетерпеливым жестом показывает в сторону кита. – Пойдем. Нам нельзя терять время. Нужно как можно скорее убираться отсюда.

Чертовски хороший план! Мы поспешно садимся на Маленькое-Пятнышко и надеваем страховочные петли.

– И куда мы теперь? – спрашиваю я.

Шесть-Пальцев качает головой.

– Об этом подумаем после. Для начала просто как можно дальше отсюда.

Он наклоняется вперед, отвязывает удерживавший кита канат и легким хлопком дает ему команду плыть. И Маленькое-Пятнышко срывается с места, но в то же время не перестает щелкать, словно протестуя против приказа Шесть-Пальцев.

Тут я замечаю: то, что поначалу казалось мне эхом, на самом деле – щелканье других китов, доносящееся до нас откуда-то издалека. И мы оба понимаем: это не просто оживленная болтовня, это призыв. Маленькое-Пятнышко, услышав его, внезапно делает крутую петлю и устремляется в точности в том направлении, куда уплыли Серые Всадники! Иными словами, прямиком в мертвую зону.