Александр Сигалов - Жгугр. Будем жить! [СИ]

Оставшись в одиночестве, Сэм Скотт призадумался. Было ясно, что «что-то пошло не так». С трудом добытые бумаги бесследно исчезли. Какой он все таки хреновый разведчик! Разгуливать по Питеру, как ни в чем не бывало, с папкой под грифом «строго секретно»! Он даже не знал, было ли то нападение банально невезухой или акцией контрразведки ФСБ. Ведь его могли сдать, правда? Могли легко и, очень вероятно, сдали. Причем скорее всего задолго до получения товара. Простой кадровый сотрудник, изображавший сисадмина, отдал ему документы, а команда сексотов, загримированная под банду скинов, вела его от самого места встречи. Но какой смысл его сдавать, если в Департаменте контрразведывательных операций ФСБ и так все штатные сотрудники ЦРУ известны поименно, он лично разглядывал свое досье! Все разговоры, естественно, прослушиваются, скрываться не от кого. Тем не менее, если бы он побеспокоился об отходе и прикрытии, он обвел бы их вокруг пальца. Ведь единственный способ вытянуть из русских информацию — взять ее, пока они бухают. Потому что, когда они трезвеют… обычно становится «too late».

— Дурак! Кретин! Клинический идиот! — сокрушался он. — Вот тебе и сделка века!

Потянуло в боку, и он закрыл глаза не то от боли, не то от сознания собственной глупости. И что теперь делать прикажете?

Сэм взял телефон.

— О, как ты, дружище, живой? — загыкал в трубке радостный голос Джорджа, его верного помощника. — Мы всем отделом за тебя волнуемся, хором соболезнуем! С нами уже и из центрального офиса связывались, справлялись о твоем самочувствии. А мы все ждем, пока ты очнешься.

«Хм… Очевидно, о моем эпическом провале уже наслышан весь Госдеп».

— Живой, живой, слава богу. Но поколоченный!

— Да мы уж в курсе твоих злоключений. Со вчерашнего дня все разговоры в отделе только об этом. Так по-русски и говорят: «Жил бы Сэм без беды, да вот выписали пизды!», гы-гы-гы!

— Ладно, брось шутки. Что с нашим агентом?

— Каким?

— Тем, что мне документы передал! Их больше нет! Их можно восстановить как-нибудь, скопировать или еще что?

— Проверю, перезвоню, — голос враз стал серьезным.

— Да поскорее!

— Есть, босс.

Сэм не без усилия вернул телефон на тумбочку и отрубился. Перед его внутренним взором возникли русские березки, среди них гуляли голубоглазые девы в бирюзовых сарафанах, а надо всем раскинул властолюбивые щупальца гигантский спрут с башней во лбу. Гнусными влажными примочками спрут жадно подсасывал к себе окрестные земли и их недра. Сэм был во сне маленьким, очень маленьким, но с ним было волшебное ружье, заряженное заколдованными пулями. Во что бы то не стало ему надо было попасть чудищу ровно в часы, что на башне, чтобы завалить гада и освободить мир от его присутствия, и тогда во всем мире восторжествуют свобода и демократия. Но вот беда — ружьишко не то украли, не то оно пропало, и носился Сэм по лесу, разыскивая его — горячечный, больной, потерянный.

В этом году лето в Петербурге не спешило. Резкие ветра, проливные дожди, частые смены температуры сотрясали стратосферу Северной Пальмиры. Но эти погодные перипетии нисколечки не волновали Сашу — его интересовала только она, его волшебная принцесса. Теперь они встречались почти ежедневно.

На Площади Восстания собирался дождь. Клерки из окрестных офисов спешили к метро, резкий порыв ветра чуть не сбил с ног подслеповатую нищенку в сером холстяном платке, немым укором застывшую возле Невского пассажа. Нищенка согнулась в три колена, но устояла. Увесистая черно-синяя мгла набухала на глазах, вниз полетели крупные, тяжелые капли. Саша зашел в кругляшку метрополитена и примостился бочком возле стеночки рядом с другими такими же намокшими беженцами, торопливо достающими из карманов смартфоны. Он напряженно смотрел на ступеньки эскалатора — с минуты на минуту из его разверстого зева должна была появиться его луноликая. Бесконечный людской поток вытекал из подземки. Если снять их ноги на камеру и зациклить, получится завод, — подумалось.

Кто-то закрыл ему сзади глаза мягкими, ласковыми ручками. И вот она уже тут как тут, прямо перед ним в своем алом пальтишке, блестят элегантные сапожки, черные колготки облегают ножки. Смеется. Саша чмокнул подругу в подставленные губы.

Влюбленные бодро зашагали по направлению к Лиговскому. Девушка уверенно взяла парня под руку и ему приятно было чувствовать эту нежную тяжесть под боком. Дождь перестал, хотя облака еще угрожающе скучивались мрачными черными кляксами на низко подвешенном небе. Впрочем, петербуржцам к этому не привыкать — питерская погода истерична, как барышня в ПМС, и отличается завидным непостоянством. Ребята быстро дошли до дореволюционных складов Северного страхового общества на Лиговке 50, прозванных в народе «Полтинником», не то за возможность дешево и с пользой бухнуть, не то чисто по адресному критерию — ныне дженрифицированного и облагороженного городского пространства. В зданиях из идеально прозрачного стекла и надраенного красного кирпича нашли пристанище лофты, офисы и многочисленные бары. Ребята шли сквозь извилистые закоулки, разглядывая бесчисленные граффити, неоновую вывеску «ЙУХ», бьющую ультрафиолетом с крыши одного из пакгаузов, стальные двери баров и креативную рекламу «девственницам второй шот бесплатно», растянутую между домами. Рядом с изображением троллейбуса, въехавшего в здание до упора Саша заметил красно-белую вывеску «Галерея современного искусства Дель Арто». Саша повернул ко входу.

Внутри просторного зала с идеально белыми стенами и пятиметровыми потолками, было пусто как в космосе до уборки: ни одной живой души; зато повсюду валялся космический мусор — поношенная одежда, старая мебель и прочий древний хлам. В конце зала на всю стену растянулся логотип операционной системы Microsoft Windows.

Саша уже намеревался было развернуться и уйти, когда из боковой двери стрекозой выпрыгнула мелкая девчушка с токсичными сине-зелеными волосами и надписью «don't look at my boobies» [8] не смотрите на мои сиськи из фиолетовых блесток на плоской груди.

— Добрый вечер! — воскликнула, — Желаете осмотреть нашу галерею?

— Что за выставка? — поинтересовался Саша.

— Наша экспозиция посвящена страданию, — сообщила девушка. — Называется — «Existential suffering in postmodern environment» [9] Экзистенциальное страдание в постмодернистском окружении . Хотите я проведу вам экскурсию?

Саша взглянул на Алину, та кивнула. Девчушка повела гостей к дальней стене зала, остановившись возле белых холстов с грязными разводами.