Дарья Булатникова - Модель для сборки 20 лет: Юбилейная книга [сборник litres]

Она не знала, сколько времени шли. Когда, наконец, остановились, уже светало.

– Всё, – сказала Смерть. – Ступай. Я теперь долго не приду за тобой.

– Долго? – эхом отозвалась Янка. – Не придешь?

– Лет сорок, – кивком подтвердила Смерть. – Может, больше, я не умею смотреть так далеко. Теперь ступай.

– Подожди! – вскрикнула Янка. – Почему ты меня не забрала?

– Я проиграла тебя.

– Как? – Янка ахнула. – Он же сказал, Алесь… Сказал, что проиграл он.

Смерть усмехнулась, пожала плечами и растворилась, как не бывало.

– Я передернула, – донеслось до Янки.

В десяти километрах к востоку, на примятой лесной траве лежали две черные семерки и шестерка червей. Рядом с ними – гордо задравший бороду бубновый король. И приткнувшийся к нему сбоку пиковый туз. В слабеющих утренних сумерках совсем уже не похожий на двойку.

Слово автора:

Впервые я познакомился с проектом «Модель для сборки» в те далекие времена, когда озвучивание литературных произведений еще не приобрело массовый характер, и потому был очень и очень впечатлен. Впрочем, даже на сегодняшнем уровне работы МДС выделяются и качеством начитки и фоновым звуковым рядом. И пусть сам я предпочитаю книги читать, а не слушать, но за предложение озвучить мой собственный рассказ ухватился обеими руками. За первым рассказом последовал второй и третий, и я очень сильно рассчитываю, что на этом дело не ограничится и наше сотрудничество будет продолжено.

Зависший над самым горизонтом багровый шар вечернего солнца тонул в затянувших край неба облаках и через рваную прореху напоследок злорадно слепил глаза. Полозья саней весело хрустели свежевыпавшим снегом, разгулявшийся с приближением сумерек мороз кусал щеки и нос, а его беспутный братец-ветер колол лицо острыми снежинками.

Но холод и сумерки – ерунда; беспокоило совсем другое. Под сердцем с самого утра поселилось смутное беспокойство, и внизу груди то и дело противно посасывало. А с чего, почему – непонятно; пока всё складывалось очень даже неплохо…

Вот и домой мы уже точно успевали добраться до наступления темноты; не зря спозаранку из Форта выехали. Подсуетились, сунули на лапу знакомому инспектору Гарнизона и не прогадали. Солнце только садится, а до села километров десять осталось, не больше.

Ну а погода… А что погода? Погода у нас всегда собачья, другой не держим. Холод – ерунда, главное – до темноты успеть. А дома отогреемся. По такому поводу и баньку затопить можно, и самогона замахнуть. Потом – отсыпаться. Благо мы теперь можем себе это позволить.

– Эй, да расслабься ты! – Яков спрыгнул с саней и побежал рядом, пытаясь хоть немного согреться. – Мы сделали это, брат, сделали!

– Не кажи гоп, до села еще ехать и ехать, – поморщился я и настороженно оглянулся, но узкая, укатанная полозьями саней дорога оставалась пустынной. Кругом заметенное снегом поле – ни кустов, ни оврагов. Для засады место неподходящее. Вот дальше темнеет небольшой лесок, но точно такой уже остался позади, так что, даст бог, прорвемся.

– Да перестань ты скиметь, слушать тошно, – скривился мой слишком уж самоуверенный компаньон. – Неужели так сложно поверить, что у нас всё получилось?

– Оно всё так, только…

– Никаких «только»! – решительно рубанул Яков воздух рукой. – Тебя послушать, так надо было рыбу перекупщикам сдать. За бесценок!

– Почему за бесценок?.. – спросил я, прикинул наш навар и замолчал.

Выручить за воз мороженого окуня в Форте удалось столько, сколько наведывавшиеся в село скупщики давали за четыре. Да и обратно мы не порожняком возвращаемся, так-то…

– Да потому! Потому! – расхохотался парень. – Пока задницу от печи не оторвешь, никто тебе нормально платить не станет! Так и будешь всю жизнь с копейки на копейку перебиваться. А сейчас мы у Пастухова его улов выкупим – и вовсе деньжат неплохо поднимем!

– Погоди! – оборвал я приятеля. – Ты опять, что ли, в Форт намылился?

– Ну да, – с безмятежным видом кивнул Яков. – А чего кота за хвост тянуть? К середине декабря успеем неплохой капиталец сколотить. До лета хватит!

– Может, не стоит судьбу искушать? – засомневался я. – Нечисть…

– Если всё по уму делать, везде засветло добираться будем.

– А на бандитов нарвемся?

– Да какие еще бандиты? Что им здесь делать? Ну не дураки же они в снегу задницы морозить? – фыркнул Яков. – Ты больше перекупщиков слушай. Они тебе не только про бандитов, но и про ледяных ходоков и туманников по ушам напинают. Лишь бы им товар сдал, а сам из села – ни ногой!

– И всё же?

– Да прорвемся! – И вытащив из болтавшихся на поясе ножен кавалерийскую шашку, парень несколько раз взмахнул ею в воздухе, а потом продекламировал: – Несмотря на рваный кед, мы сломаем им хребет!

– Твоими бы устами, – вздохнул я и проверил убранный под дерюгу обрез.

Особой уверенности в собственных силах, впрочем, от прикосновения к оружию не появилось: укороченная одностволка шестнадцатого калибра ИЖ-5 худо-бедно отгоняла оголодавших хищников, но против обнаглевших в последнее время бандитов ничем помочь не могла.

– Успокойся! – Яков спрятал шашку в ножны, запрыгнул в сани и самодовольно улыбнулся: – Всё ништяк!

– Да кто спорит? – пожал плечами я и уставился на вскочившего с лавки компаньона: – Ты чего?

– У, черт! Накаркал! – в голос взвыл тот и, ухватив вожжи, со всей мочи приложил хлыстом тащившую сани лошаденку. – Пошла, курва! Пошла!

Едва не вывалившись из саней, я оглянулся и остолбенел: по дороге неслись трое верховых. Всадники лошадей не жалели, расстояние меж нами стремительно сокращалось, и по всему выходило, что оторваться от них не получится. И даже до лесочка доехать не дадут…

– Пошла, пошла! – размахивая хлыстом, орал Яков и, обернувшись на миг, скомандовал: – Шмотки выкидывай!

Я перевалил через борт мешок с зерном, поспешил ухватить следующий и крикнул:

– Может, договоримся?

– Договорись, попробуй… – надсадно просипел мой компаньон, и тут вдруг сани дернулись, да так резко, что меня с тюком в руках отбросило на лавку.

Неужто в яму угодили?!

Я обернулся и самым натуральным образом обомлел: обрезавший постромки Яков нахлестывал лошадь, во весь опор несшуюся к спасительному лесу.

– Яша! – во всё горло завопил я. – Вернись! Вернись, сука!

Ничего эти крики, конечно же, не изменили. Яков даже не обернулся.

Кинул меня, сволочь!

Ну ничего, мы еще повоюем!

В запале я сунул руку под дерюгу и выругался, не обнаружив там обреза.

И его упер, гаденыш!

Ухватив топор, я выскочил из саней и бросился в чистое поле.

Но толку-то?