Владимир Турбин - Exegi monumentum

Будет суд. Уведут, запрут Борю в клетку. А гуру всю жизнь в Столбах догнивать? Не выпустят; и выходит, Боря только хуже наделал? Или выпустят все-таки?

Забегал ко мне Яша все реже. Я спросил у него: почему же, если их ватага столь сильна и могуча, не смогли они во благовременьи исхитриться воздейство­вать на главного психиатра города Москвы и Московской области и внушить ему, чтобы он гуру отпустил? И тогда бы уж великий гуру прорывался бы к мировому господству, ко всем почестям, которые могли бы воздаться мессии, настоящему, доподлинному освободителю человечества. Так гордились своим могуществом, а до дела дошло — заурядная уголовщина!

Яша только рычал мне в ответ. Уходил, хлопнув дверью.

И какая-то сила гнала Яшу к посольствам. Америки? Нет, у США посольство большое, торжественное, милиции возле него понаставлено...

Брел по улице, сворачивая за угол: Кипр. Кипр, где это? Туда сигануть, попросить политического убежища? А как выбраться из Москвы?

И ходил он по городу, изнывая; от посольства к посольству: присматривался.

— Я вам главное должен, друзья мои, сообщить и самое, полагаю, тра-ги-чес-ко-е. Или, проще, тяжелое,— Наш Леоныч волновался заметно, поправлял безу­пречно завязанный галстук. — Происшествие в праздник всенародной Победы над фашистской Германией разбирают на самом верху. — Указал на потолок тем бессмертным жестом ответственного чиновника, коим долгое время объяснялись и оправдывались все притеснения, глупости и иные проделки развитого (реально­го) социализма: это, дескать, там, наверху, решили, есть мнение, и не нам с этим мнением спорить,— Результаты вам сообщат на началах строжайшей гостайны. Но я все-таки могу информировать вас о том, что...

Сергей умер сразу. Динара — в секретной больнице, в реанимации; с разреше­ния врача успели записать на магнитофон ее лепет,- что-то выудить из него: детали, подробности.

А потом было вскрытие тел Динары, Сергея; даже лошадь разрезали, будто дети, потрошащие игрушку-лошадку. Все происходило в секретнейшем морге, по соседству с подземельем, где снимают с нас психоэнергию: есть там, видимо, и какое-то судебно-медицинское учреждение, что-то вроде лаборатории. Результат: Динара ждала ребеночка.

— Второй месяц, да,— продолжал волноваться Леоныч,— Вто-рой ме-сяц! Что там было у них, я не знаю и в подробности входить не имею полного права. Я готов допустить, что была и любовь. Большая, хорошая. Перспективная, значит: со­здание новой семьи; у нас тоже не ангелы сотрудничают, вот так. Но в служебное время! При исполнении! Да, утрата бдительности в наших рядах наличествует, от такой формулировки уйти мы не можем.. Офицер, понимаете ли, и штатный работник ГУОХПАМОНа, а для вас не секрет, что наши товарищи и в ГУОХПА­МОН внедрены...

Разводил руками Леоныч. Был озадачен: он по-доброму сострадал погибшим, он старался понять их и оправдать, но не мог примириться с вопиющим нарушени­ем установленных в КГБ порядков да и с тем, что мальчишка и девчонка обвели его вокруг пальца.

Мы сидели, собравшись в кружок, за привычным столом, переглядывались, вздыхали. У девиц-кариатид глаза были на мокром месте. Тихо сопел Лапоть.

— Да, так-то. — И Леоныч нервно барабанил пальцами по столу,— Омрачен населению праздник, и опять же семьи погибших... Официальная версия события сформулирована руководством и утверждена о-кон-ча-тель-но: пала лошадь кон­ной милиций; по случайности отбилась, забрела на Петровку да тут-то и пала. Ничего особенного; у великого русского писателя-реалиста Федора Михайловича Достоевского есть про нечто такое, у Маяковского — тоже, у Владимира Владими­ровича. Хорошо описано, все правдиво: лошадь в городе умирает; а люди, конеч­ное дело, смотрят. Что ж, бывает, падают лошади и в современных условиях. Наша служба замены сработала на «отлично», через восемь минут по падении Аполлона-коллектора первоначальный объект водрузили на место. Психоэнергию с разбившегося своевременно сняли,— Снова галстук поправил.— А теперь о весе­лом, потому что живой о живом и думает. Вы ускоренный курс закончили с блеском, получаете дипломы с отличием. Все! Мы дипломы — уж вы сами должны понимать — вам только покажем, а в дальнейшем они будут в ваших личных делах храниться, сказать прямо, в досье, хоть по официальной версии никаких досье на советских людей у нас не заводят. Поступаете в распоряжение 33-го отдела.

Дальше было о том, как прекрасно изображала выпускница Лиана Лианозян Скорбящую Мать на большом перекрестке, там, где Вечный огонь пламенеет, в Малоярославце, крупном райцентре Калужской области. И о том, как достойно проявил себя Лапоть при пересдаче экзамена.

— У Грозы, у Островского,— Леоныч взглянул на меня,— очень трудное задание было, ему выпало работать в аккурат у того несчастного места, где... Где лошадь упала, товарищи дорогие. Только лошадь! Но место грустное, начинающий коллектор работал на совесть, а тут, надо сказать, и товарищ Лианозян ему помогла; мало было того, что сама проявила себя с положительной стороны, так она добровольно — понимаете, доб-ро-воль-но! — пришла на подмогу товарищу,— усмехнулся хитро, а Лианозян с преувеличенным ужасом руками всплеснула: все знает!

Розданы были дипломы: красные, с золотою каемкой — отличие. Наверху в овале — силуэт Лукича, монумента ему: стоит, руку вытянул — дело известное.

— А сюда,— Леоныч грустно вздохнул,— а сюда уж дорогу забудьте, настоя­тельно вас прошу. А случится мимо идти, особенно с кем-нибудь, посмотрите на магазин «Мясо — рыба — овощи — фрукты», на витрины замазанные; поворчать разрешается, покритиковать Моссовет: мол, да сколько же можно магазин ремон­тировать! И топайте дальше. Что касается меня, видеться с вами мы будем, но теперь уже изредка. У меня на данный момент намечается отпуск, а с осени — новый набор...

Он вздохнул о том, что здание магазина «Мясо — рыба — овощи — фрукты», по всей видимости, вообще скоро будет подвержено сносу: обветшало; по проекту реконструкции города на месте его намечается воздвигнуть тридцатидвухэтажное подобие небоскреба. Да и примелькалось оно, в ЦРУ его фотографий, из космоса снятых, уже целый альбом составили. УГОН будет вскоре функционировать где-то в новых районах.

— В Теплом Стане, возможно, или подальше. Обновляться надо, товарищи, всем и всему обновляться, потому что новые времена наступают...

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ

Наступают новые времена, и теперь в бестолковых записках моих все смеша­ется окончательно: один стиль будет наезжать на другой, и взбесившиеся события, тесня и отталкивая друг друга, гурьбою помчатся к финалу — не особенно, по- моему, счастливому для одних, для других же чрезвычайно счастливому.