Гордон Хотон - Подмастерье. Порученец

Я пожал плечами.

— Мне не нужны ни деньги, ни власть, ни любовь. Я не способен к значимым достижениям. Я не верю, что завтра будет лучше, чем сегодня. Пялясь в землю, я не вижу радуг. У меня уже есть чувство долга — оно меня определяет — и единственное главное воспоминание, за которое можно держаться; но ничто из этого не наполняет внутреннюю пустоту. Если б я мог соединить эти качества в одну всеобъемлющую мысль, она могла бы стать частью сути, которой, как мне сообщили, у меня нет; но поскольку даже эта простая задача мне не по силам, прекращение — мой единственный выбор.

Он, казалось, растерялся, но сказал:

— Как пожелаете.

— Однако в начале недели вы намекнули, что меня за мои услуги вознаградят. Я сознаю, что безупречен не был…

— Ваши усилия высоко оценены, — перебил он. — И, если позволите предложить… Вследствие переезда Агентства я вскоре займу гораздо больший кабинет, и вы могли бы обдумать включение ваших кожи и волос в мой новый ковер. Когда вас разнимут на части, сшивка относительно безболезненна. Мы могли бы все устроить прямо сейчас. — Он тепло улыбнулся. — Но, разумеется, выбор за вами.

Желаний у меня было множество. Я мог бы попросить его отмотать назад мое посещение Эми, чтобы избавить ее от памяти о том, что она вновь меня видела. Я мог бы попросить, чтобы он устранил любые следы моего бытия, чтобы мне исчезнуть полностью. За годы я даже ощутил растущее желание отомстить человеку, который меня убил, и уж Смерти это подвластно… Но по-настоящему мне хотелось лишь одного подарка.

— Я бы хотел поговорить со своими родителями, лицом к лицу, — сказал я. — Затем я желаю быть похороненным с ними.

Он вручил мне лопату. Мы пошли к могильной насыпи у низкой каменной ограды и принялись копать. Земля была твердая и промерзшая, получалось у меня плохо, а вот Смерть скоро вошел в ритм и кидал здоровенные комья тугой, как камень, почвы в окружавшую траву. Чуть погодя он принялся насвистывать веселую мелодийку. Я смутно узнал ее и спросил, что это.

— «Ледок-снеговичок», — сказал он. — Иероним ее слушал, когда я вернулся за инструментами. Мне начинает нравиться его музыкальный вкус. Может, это нас даже сблизит.

Он продолжил насвистывать. Я символически потыкал в насыпь, но, когда мы раскопали пару футов, я уже не смог пробивать поверхность. Внимание витало. Что я скажу своим родителям, когда мы откроем их гробы? Столько всего хотелось им сообщить: о подробностях моей смерти и воскрешения, о своей жизни ходячим мертвецом, где я жил и работал, о людях, которых узнал, а также что это значит — видеть, дышать вновь, заново ощущать на коже дождь, ветер и снег, — о нескончаемом круге тьмы и света, о невыносимой яркости солнца — и о медленном, удручающем превращении всех этих чудес в обыденность…

— Устали? — спросил Смерть.

— Неделя выдалась трудная.

— Не беспокойтесь. Скоро она закончится.

Я оперся на черенок лопаты и смотрел, как Смерть вгрызается в шмат почвы размером с мою голову. Он небрежно метнул его за ограду, где тот заскакал по дороге и замер у бровки.

— У Стикса сильный запах, — сказал он. — Он впитывается. Все мертвые будут вам завидовать.

Я не ответил. Он перестал копать, а мне не терпелось, чтобы он копал дальше, но ему, похоже, хотелось поговорить.

— А еще он сообщает вам некоторую неуязвимость. Этот нюанс убеждает меня в вашей роли — в более масштабной картине. — Он поднял взгляд. Глаза — два черных кратера на бледной луне его лица. — Всю картину я не вижу — Шеф редко делится своей властью вот так запросто, — однако есть мелочи, они приводят к подсказкам, а те — к ответам, а ответы могут быть правдой, а могут и не быть… Вероятно, вы помните, как некоторое время назад одолели меня в шахматы?

Я кивнул. Та победа — единственная причина, почему я сейчас стоял рядом с ним. Проиграй я — уже давно лежал бы в земле.

— Мне велели вам проиграть, — поведал он. — Есть и другие признаки вмешательства, которые вы, несомненно, уже осознаете. Ваше изгнание из квартиры, потеря работы, воспоминания о вашем Отделении, соблазнительное обещание избавить вас от мук и многие другие мотивы, помельче, — все искушали вас встать на путь, уготованный вам. — Он вздохнул. — В той же мере и ваш наем в Агентстве на этой неделе неслучаен. Обычно нас сопровождают наши помощники — и все они гораздо способнее вас, — но вас брать с собой нам приказали. И лишь Мору достало смелости воспротивиться, и его дерзость привела к отмене его последней разработки — вируса, смертельного штамма, созданного специально против мировых вождей. Он все еще несколько зол из-за этого… — Смерть продолжил копать, и я ему за это был благодарен. — Впрочем, точная цель ваших поездок неясна, а зная любовь Шефа к интриге, предположу, что есть особенности и следствия, истинное значение которых нам явят позднее.

Я сел на корточки на краю могилы и уставился в яму. Хотелось к родителям. Подозрения, что мною помыкают, оказались обоснованными, но я не был уверен, полезное ли признание предложил мне Смерть, или же это всего лишь продолжение власти надо мной. С чего бы ему выкладывать мне все это сейчас, прямо перед повторным погребением? Не оба ли мы мало что ведаем?

Но мне стало все равно. Я тупо смотрел, как он пробивает последний слой почвы и добирается к доскам.

Он смахнул остатки почвы, и мы увидели два сосновых гроба, рядом, на дне ямы. В плачевном состоянии, грязные.

— Хотите сами открыть или лучше я? — спросил Смерть.

— Вы, — сказал я попросту.

Он встал рядом с правым гробом и сунул лопату между крышкой и ящиком. Гроб открылся на удивление легко. Смерть взялся за левый гроб и проделал все то же самое. И вновь ящик распахнулся без усилий. Смерть опер обе крышки о стенку могилы, глянул на меня и сочувственно улыбнулся.

В гробах было пусто.

Я спрыгнул в яму и бросился наземь между гробами, завертелся то к одному, то к другому, надеясь, что тела вернутся по волшебству, желая, чтобы Смерть вернул их. Принялся извиваться. Услышал свой крик. Сколько-то я вот так корчился и кричал.

Смерть ждал, когда я закончу.

— В этом случае вам не разрешено выбирать способ прекращения, — сказал он. — Вместе с тем, в порядке снисхождения, я объясню вам свой метод. У меня есть новая способность, называется Прикосновение Смерти — оно и безболезненно, и быстро. Я просто нажму пальцами вам на загривок…

Он навис надо мной, протянул правую руку к моему лицу, но я отказался поворачиваться. Протест затопил мне вены. Я сделался его орудием. Ощущал, как тысячи ножей пронзают воздух.

Сделался маленьким и слабым.

— Почему вы мне не сказали? — спросил я.

— Вам нужно было выяснить это самому.

— Но я не хочу здесь умирать — не хочу сейчас!