Гордон Хотон - Подмастерье. Порученец

Я еще раз вгляделся в кнопки. Решил, что первые четыре — это символы четырех всадников Апокалипсиса… А вот пятый — загадка. Пальцы зазудели. Я покрутил телефон в руке, включил. Подержал палец на агнце несколько секунд, но не нажал.

Боялся, что могут ответить.

Тем же поздним вечером я отправился в Агентство.

Снаружи стояли две машины: новехонький белый «2-си-ви» и ржавый бежевый «мини-метро» с люком в крыше. Они оживили во мне воспоминания о моем испытательном сроке подмастерья — ошметки полузабытых разговоров, образы странных животных и пища, вызывающая рвоту, видение, как я лежал на спине и глазел в заднее окно на ярко-голубое небо. Сейчас это так мало значило. Желудок у меня сжался до тугого узелка.

Я взобрался по лестнице, постучал в дверь и подождал. Позади меня компания живцов смеялась, шумела, пела. Что-то во мне желало быть, как они, иметь уверенность, отпускать себя, но их энергии я не завидовал. Она неуправляема, она рвалась на волю внезапными всплесками и вспышками, и малейший уголек меня бы, несомненно, уничтожил… Когда Иероним открыл наконец дверь, я был ему благодарен. Он улыбнулся, пригласил меня внутрь и замер в коридоре, чеша ухо. У меня промелькнуло видение: я прищелкивал степлером это ухо ему к голове, на кладбище, где теперь покоились мои родители. Его разорвало на части при аварии аттракциона, и мы со Смертью собрали его заново, как самодельную куклу.

— Вы рано, — сказал он.

— Простите. У меня нет часов.

Он глянул на меня озадаченно.

— А кому они нужны?

Шагнул в сторону. Я заметил, что с прошлой ночи трупов в коридоре несколько поубавилось, но их по-прежнему хватало, они ошивались без дела. Все остальное не изменилось, в том числе и музыка, оравшая из столовой. Песня, впрочем, знакомой не показалась: какая-то слюнявая чепуха, которую я тут же невзлюбил.

— Смерть у себя, — сказал Иероним. — По коридору, налево у лестницы, далее по коридору, в конце направо, далее по следующему коридору, последняя дверь справа.

— Повторите, пожалуйста.

Иеронимов глаз закатился в глазнице.

— Идите за мной.

Он принялся проталкиваться между трупами. Вел он себя скорее неуклюже, чем воинственно, и мертвецы не роптали, но мне стало не по себе. Я сосредоточился на музыке. Он была удущающе навязчивой — словно за мной тащился ужасный зануда, желавший удавить меня подушкой.

— Что это за песня? — спросил я.

— Не знаю. Несыту нравится.

— У меня кишки от нее болят, — заныл я.

Он не отозвался, и я добрел за ним до комнаты Смерти молча.

Постучал. Три тихих, бессильных стука — так мертвецы шлют послания через стенки своих гробов. Иероним не стал дожидаться ответа: шагнул вперед, открыл дверь и объявил мою явку. Затем немедленно удалился, добавив:

— Мне эта песня, которая Несыту нравится, тоже не нравится. Говорю ему каждый раз — слушать «Славные вибрации» [55] «Good Vibrations» (1966) — сингл и трек группы «Пляжные мальчики» с альбома «Let’s Get Away for a While». . От нее живым внутри себя чувствуешь.

Смерть сидел в кремовом кожаном кресле и читал «Дневник чумного года» Дэниэла Дефо [56] «A Journal of the Plague Year» (1722) — исторический роман английского писателя и публициста Дэниэла Дефо, посвященный событиям 1665 г., когда в Лондоне бушевала чума. . Я терпеливо подождал, когда он закончит. Наконец он поднял взгляд и по-доброму улыбнулся.

— Любимое у Мора, — проговорил он, откладывая книгу. — Говорит, эта книга показывает, чего может добиться настоящий Агент, дай ему подходящее время и ресурсы. Не думаю, что он в той же мере гордился с тех пор хоть чем-нибудь: прошедшие годы — сплошь бездарная попытка воспроизвести славу тех времен…

Он задумался о чем-то своем. Я не мешал — разглядывал его комнату. Окно из четырех секций смотрело на задний двор. Кровать, гардеробы, бюро и стол. Стены со вкусом украшены узором из черных черепов с костями на фоне магнолий; этот же узор повторялся на односпальном покрывале и на халате, висевшем на двери. Один из гардеробов был открыт и являл взорам десяток нарядов Мрачного жнеца: длинные черные плащи с подобающими капюшонами, все одного размера, опрятно развешенные. На стене над кроватью горизонтально размещались две огромные косы, ручки параллельно друг другу, лезвия по диагонали повернуты друг к другу. На бюро я приметил карманный компьютер, темные очки, книгу и набор шахмат. На стенах висело несколько обрамленных портретов. В основном черно-белые снимки жутких прекращений, и на каждом Смерть стоял рядом с жертвой — или с тем, что от нее осталось, — и смотрел в камеру с достоинством и состраданием.

Я глянул на ковер. Он показался до странного знакомым. Ворс был мышино-бурый и очень густой — и, кажется, едва ли не самой уютной поверхностью, по какой мне доводилось ходить. Я покачался на пятках, наслаждаясь ощущениями.

— Головные волосы, — пояснил Смерть. — Вплетенные в три слоя живцовой кожи. Здесь примерно восемь миллионов отдельных волосинок. Потрясающая работа — и полезное применение отходов.

Я перестал перекатываться.

— Решил поехать с вами, — сказал я.

Он встал и пылко пожал мне руку.

— Как я рад! Хоть и не очень удивлен: Шеф сказал, что вы присоединитесь.

— Вряд ли у меня был выбор.

Смерть пожал плечами.

— Вы — ходячий. Не ухватываете весь масштаб. Никто из нас не ухватывает. Но мертвые зрячи менее, чем большинство…

Его перебил телефонный звонок. Мелодия звонка — увертюра из «Вильгельма Телля» [57] «Guillaume Tell» (1829) — четырехактная опера итальянского композитора Джоаккино Россини, либретто В. Ж. Этьенна де Жуи и И. Л. Ф. Би, по мотивам одноименной пьесы Ф. Шиллера, основанной на швейцарской легенде. .

— Алло… Нет, понятия не имею. Первый эскиз будет завтра утром… Насколько мне известно, он рассматривает три из пяти сценариев: роботы, глобальное потепление, термоядерная война, корпоративная реструктуризация и один из пиротехнических проектов Раздора… Согласен, это долгосрочная стратегия. Что, вероятно, оставляет… Именно. Но как это произойдет? Я слышал, Компания ОНВ получила заказ на строительство моста, но это все равно логистический кошмар. Если только не завладеют ключом — но одному Аду известно, где он. — Смерть хохотнул, обменялся парой любезностей и завершил разговор. — Интересно, а? — сказал он, помахивая телефоном. — Совещаний у нас меньше, а связи при этом теснее, чем когда-либо прежде. И это лишь половина дела. По оценкам Шефа, в ближайшие годы — без всякой дополнительной для нас работы — эти маленькие приборы смогут достичь уровня прекращений среди живцов, сопоставимого со всем, что Мору удалось добиться за последнее десятилетие. Опухоли мозга, несчастные случаи, даже припадки телефонной ярости… Вы выяснили, что ищете?