Дмитрий Казаков - TEENариум. Антология невероятных историй [сборник litres]

Я разжал ладонь, на которой снова тускло поблескивала старая затертая монета и протянул ее Сереже.

– Возьми, это одна из немногих монет счастья. Раньше такие монетки были у каждого человека, но люди подменили истинное счастье на его видимость, и монетки стали постепенно уходить из этого мира. Как можно принести счастье тому, кто в тебя не верит?

Сережа изучил меня внимательным взглядом.

– Сожми монетку в кулаке, – сказал я серьезно, – позови добро в этот мир – представь себе что-то по-настоящему хорошее, и оно обязательно сбудется.

Малыш зачарованно смотрел на монету, а потом так сжал крохотный кулачок, что и без слов стало понятно: в этой руке монета спрятана надежнее, чем в сейфе. И никакая сила не заставит его расстаться с маленьким символом счастья.

Девочка все еще смотрела с недоверием.

– А почему вы такой молодой? Все волшебники старенькие. Так в сказках написано.

– А Гарри Поттер?

– Гарри Поттер – выдумка. Мама говорит, это очень удачная сказка, и уже давно нужно было выдумать что-то подобное.

– А тебе разве не хочется, чтобы волшебники жили среди людей, а такая школа действительно где-то существовала? – Было интересно наблюдать, как в этом маленьком скептике постепенно возрождается утраченная вера в сказку.

Вера, которую, по-видимому, кто-то из взрослых почти убил и даже сам того не заметил.

– Не знаю, – замялась Ксюша, – он добрый. И симпатичный.

Я улыбнулся:

– Все волшебники молодые. Стариться они начинают, если слишком долго находятся среди людей, которые не умеют мечтать. Их ядовитое и заразное неверие очень быстро старит не только волшебников, но и обычных людей. Если бы не это, все люди были бы молодыми.

– Это как? – Ксюша удивленно округлила глаза.

– Очень просто. Человек рождается, подрастает и принимается мечтать о том, как он станет взрослым. Со временем он естественно взрослеет, но вместо того чтобы оставаться молодым, сильным и красивым, человек становится слишком серьезным, и у него не остается времени на мечты. Волшебство его покидает, а без волшебства молодости приходит старость. Но если ему удается остаться мечтателем – он остается молодым на всю жизнь. А потом, когда уходит из этого мира, он оставляет после себя монету, вот как у твоего братишки.

Мой рассказ прервала веселая мелодия мобильного.

– Оксана! Бери Сергея, и – домой! – услышал я встревоженный голос в динамике.

Дети встрепенулись.

– Нам пора, мама зовет, – будто извиняясь, сказала Ксюша. – Вы приходите еще, с вами интересно.

Сережа молча кивнул, соглашаясь с сестренкой.

– До свидания, – вежливо попрощалась Ксюша, а Сережа, сверкнув глазами, с чувством пожал протянутую ему руку, и дети наперегонки побежали к дому.

Малыш радостно размахивал на бегу кулачком, в котором, я знал это наверняка, зажимал заветную монету…

Лина задернула штору и достала чашки. Мелкие прибегут, чайку с ватрушками попьют – на полдник. Хлопнула входная дверь.

– Мам, мы дома.

– Тогда – мыть руки и кушать. Чай с ватрушками я отнесла в вашу комнату. Захотите еще, я на кухне с тетей Настей.

Из ванной послышался детский смех, перекрывающий шум воды.

– Ну что, наседка, успокоилась? Малявки дома, все в порядке. – Настя вольготно расположилась возле мойки и закурила очередную сигарету, стряхивая пепел в раковину. – Это ж надо было столько волноваться, «выпасать» детей в окно, вместо того чтобы сразу позвонить. Или – выйти и спросить, что этому старому козлу от них понадобилось.

Лина достала из духовки свежую порцию ватрушек.

– Да никакой он не старик. Нормальный мужчина, прилично одет, сидел себе в скверике, никого не трогал. К тому же Сережа не один, Ксюха рядом стояла, а она у меня людей насквозь видит, к плохому человеку никогда не подойдет. Володя с работы вернется – дети за ужином все и расскажут.

Настя фыркнула.

– Тоже мне, семейная идиллия. Семейный ужин, все дружно ждем папу с работы… Ему хоть денег добавили или так и живете – от зарплаты до зарплаты? – завела она старую пластинку.

– Деньги пришли и ушли, – повела плечом Лина, – а семья всегда остается семьей.

– Семья семье рознь, подруга. Я тебе еще десять лет назад говорила, что у него на лбу написано: «Бес-пер-спек-ти-вен!» А ты – любовь-морковь. И что? В неполных тридцать ты имеешь комплект из двух детей, долгов и мужа-неудачника. А ведь мужики у ног штабелями складывались. Выбирай – не хочу.

Открыв кран, Настя затушила окурок под струей воды и продолжила:

– Вот я: ростом не удалась, красотой, умом – тоже не особо блистаю, но сменить свободу на такое убожество… – Настя передернула плечами. – Нет уж, спасибо, ни за какие коврижки. Зачем мне идти замуж за Ивана-дурака, если я могу найти себе более денежного идиота? Я птица вольная – с кем хочу, туда лечу. Хочешь, и тебя с парочкой познакомлю?

Настя настолько увлеклась разглагольствованиями, что не заметила, как на кухню вошел Сергей. Только случайно повернув голову, она наткнулась на вовсе недетский сосредоточенный взгляд. Насте показалось, что этот взгляд просверливал ее насквозь и, заглянув в глубину души, вытащил на свет всю ее вонючую требуху – все, что она скрывала от других и в чем не хватало духу признаться даже себе самой.

Сергей стоял и сосредоточенно разглядывал Настю, словно видел ее впервые.

– А кто это у нас тут такой? – просюсюкала Настя, даже не стараясь прикрыть фальшь, сквозившую в каждом слове. – Мы узе покусяли? – Голос был таким слащавым, что у мух запросто могло приключиться несварение желудка…

Приняв какое-то важное для себя решение, Сергей так плотно сжал губы, что они побелели от напряжения, и молниеносным движением выплеснул из чашки, остывший чай в лицо Насте. После чего развернулся на месте, словно выполняя команду «кругом», и, чуть ли не печатая шаг, покинул кухню.

Ошеломленная Настя сидела, не в силах пошевелиться. Несколько чаинок прилипли ко лбу и щеке, сладкие капли собирались на длинном и слегка крючковатом носу и, падая, оставляли влажные пятна на новой и дорогой маечке «от кутюр».

Когда вернулась способность говорить, Настя пискнула:

– Вот же ж мелкий… – Окончание она поспешно проглотила, хотя на кончике языка вертелось не одно выражение, готовое в точности описать ее отношение к случившемуся, к детям вообще и к воспитанию отдельно взятых особей в частности.

Но над невысокой Настей возвышалась Лина. Складочка между бровей, каменное лицо, обманчиво добрый и даже участливый взгляд – все эти признаки надвигающейся грозы Настя выучила еще в школьные годы, когда они сидели за одной партой, как лучшие подруги.

Именно так выглядела Линка, когда выступала на соревнованиях по карате или когда собиралась устроить кому-то хорошую трепку. Пускай она не стала чемпионом и не получила даже самого завалящего пояса. Но рука была тяжелой, а удар – сильным и точным. Не зря в школе даже самые отпетые хулиганы старались с ней не связываться, а напротив всячески стремились снискать ее благосклонность.