Адриан Чайковский - Дети времени [litres]

Выгнутые стены вокруг него кипят и дрожат: тысячи тысяч муравьев заняты непостижимой работой, которая позволяет этой колонии – на самом деле суперколонии, возродившейся по прошествии столь долгого времени, – функционировать совершенно уникальным образом.

«На успех у них никаких шансов не было. Я только рада, что они получили эту недвусмысленную демонстрацию намерений врага. Однако меня тревожит стратегия, которая будет применена».

Странное явление представляет собой эта бестелесная речь. Мышечные поршни в стенах имитируют изящные паучьи шаги. В других местах общение по-прежнему идет с помощью радио, но здесь Фабиан может разговаривать с ней, словно с пауком: с особенно замкнутой и раздражительной самкой, по его мнению, но все же с пауком.

Она разговаривает на том же странном, выработанном между пауками и их Богом языке, но в последнее время начала создавать на экранах пару призрачных педипальп, чтобы добавлять своей речи выразительности, применяя примитивизированный визуальный язык самих пауков. Фабиану, который никогда не чувствовал себя непринужденно в обществе себе подобных, ее общество нравится. Этот факт, а также его несомненные способности в области химической архитектуры и программирования, обеспечили ему эту ключевую роль. Он – руки и доверенное лицо Посланника в том виде, какой она имеет теперь.

«Интересно, осталось ли от меня в итоге хоть что-то».

Слова стали медленными, неуверенными. Поначалу Фабиан думает даже, не возник ли очередной сбой в устройстве или, возможно, в программировании колонии. Потом он решает, что это один из тех моментов, когда его собеседник пытается использовать какие-то остаточные интонации или ритмы речи, которые использовала бы в иное время и в другом обличье.

Он обращается к устройству как к доктору Авране Керн. Оно не любит, чтобы его звали Богом или Посланником. После долгих споров они нашли сочетание произвольных движений, которые вроде бы напоминают то имя, которым оно когда-то называлось. Это – одна из многих причуд, которым Фабиан рад потворствовать. Все-таки у него с Богом особые отношения. Он Ее ближайший друг. Он отвечает за Ее должное функционирование и устранение ошибок в Ее программировании.

Вокруг него, в лабиринте туннелей и пещер, топография которых постоянно изменяется, живет колония из сотни миллионов насекомых. Они взаимодействуют медленнее электронной системы, созданной руками человека, однако крошечный мозг каждого насекомого сам по себе уже являет собой емкое устройство для хранения данных и принятия решений, а общие вычислительные способности колонии в целом даже не поддаются оценке. Облачные расчеты: не скорость, но бесконечно реконфигурируемая широта и сложность. Тут оказалось более чем достаточно места для загрузки разума Авраны Керн.

На разработку ушло немало времени, но в конечном итоге она ведь была просто информацией. Все и всегда суть просто информация, если у вас достаточно мощностей, чтобы ее охватить. И еще немало времени ушло на то, чтобы скопировать эту информацию со спутника в колонию на поверхности планеты. И еще немало – гораздо больше – времени понадобилось для того, чтобы перезагруженное организовалось настолько, чтобы быть в состоянии сказать: «Я существую». Но оно существует – сейчас, и существовало уже довольно долгое время. Колония, внутри которой живет и работает Фабиан, это Бог во плоти, реинкарнация Посланника.

Фабиан устанавливает радиосвязь с одной из орбитальных обсерваторий и уточняет приближение врага: он следует траектории, которая подтверждает, что он будет пытаться выйти на орбиту их планеты. Теперь наступает время ожидания. Вся планета ждет – не только пауки, но все те виды, с которыми они установили связи. Они скоро окажутся под молотом, во всей своей массе, и в своей изобретательности столкнутся с видом, который непреднамеренно создал их, а теперь столь же бездумно намерен их уничтожить. Это пауки, муравьиные колонии, ротоногие в океане, полуразумные жуки и десяток других видов с различной пропорцией разумности и инстинкта – и все они в какой-то степени понимают, что настали последние времена.

На орбитальной паутине Бьянка прекратила планирование. Порция ждет вместе с остальными, готовая сражаться с возвращающимися космическими богами. Пока им остается только цепляться за свои паутины и с помощью усиленных технологиями способностей отслеживать приближение конца.

И вот громадина «Гильгамеша» уже близка, заканчивая долгое торможение: чуть живые маневровые двигатели стараются замедлить его настолько, чтобы вектор движения при проходе мимо планеты сложился с силой притяжения и вывел ковчег на орбиту.

Хотя они знали о размерах противника по своим собственным замерам и записям Керн, масштабы «Гильгамеша» внушают трепет. Не один паук сейчас думает: «Как мы сможем воевать с вот этим?»

А потом орудия корабля-ковчега открывают огонь. Подлет был рассчитан таким образом, чтобы экваториальная паутина оказалась на прицеле передних противоастероидных лазеров, – и в своем стремительном движении «Гильгамеш» эффективно использует представившуюся возможность. У паутины нет центра, нет жизненно важной точки, в которой точный удар нанес бы обширный ущерб, так что лазеры выжигают все подряд, поджаривая нити, вскрывая узлы, создавая громадные прорехи в структурированной паутине. Пауки гибнут: внезапно оказавшись в вакууме, сброшенные в космос или на планету… некоторые даже испаряются в огненной ярости лазеров.

Порция получает доклады о потерях, пока она со своей воинской группой готовится к контратаке. Она понимает, что в один опаляющий момент они потеряли некоторое количество солдат, некоторую часть вооружения: их просто притушили вслепую. Бьянка совещается с ней: электрический ток в рации вызывает вибрации, имитирующие танцующие ритмы речи.

«План сражения не меняется, – подтверждает Бьянка. Она уже должна была составить полную картину того, что потеряно и что еще осталось. Порция не завидует ее задаче по координации всей орбитальной обороны. – Вы готовы к развертыванию?»

«Готовы. – Разрушения вызывают у Порции прилив яростной решимости. Смерти, разрушение Посланника, бездумное зверство разжигают в ней праведный гнев. – Мы им покажем».

«Мы им покажем! – откликается Бьянка столь же решительно. – Вы – самые быстрые, самые сильные, самые хитрые. Вы – защитники нашего мира. Если вы не справитесь, тогда мы все словно и не жили. Все наши Понимания станут прахом. Я прошу вас все время помнить о плане. Я знаю, что некоторые испытывают неуверенность и сомнения. Сейчас для этого не время. Величайшие умы нашего народа сошлись на том, что вам надо сделать необходимое, – и это нужно для того, чтобы мы остались теми, кто мы есть».