Курт Воннегут - Завтрак для чемпионов [litres]

Двейн шмыгнул носом. У него была такая привычка – после любовных ласк выражать свои мысли такими пофыркиваниями. И было совершенно ясно, что он хотел сказать: «Ну ладно… брось… Что с тебя возьмешь?..» И так далее.

– В Судный день, – сказала Франсина, – когда меня призовут к ответу и спросят, чем я грешила на земле, придется мне сказать: я дала обещание любимому человеку и вечно нарушала это обещание. А обещала я не говорить, что я его люблю.

Эта великодушная, любвеобильная женщина, которая зарабатывала в неделю всего лишь девяносто шесть долларов и одиннадцать центов, потеряла мужа Роберта Пефко во вьетнамской войне.

Роберт прошел курс в Вест-Пойнте – военной академии, которая превращала молодых людей в маниакальных убийц для использования их на войне.

Франсина всюду следовала за Робертом: из Вест-Пойнта в парашютную школу в Форт-Брагге, потом – в Южную Корею; там Роберт заведовал каптеркой, так сказать, универсальным магазином для солдат. Оттуда они уехали в Пенсильванию, Роберт поступил в университет за счет армии и получил степень кандидата по антропологии, а оттуда они вернулись в Вест-Пойнт, где Роберт в течение трех лет преподавал общественные науки.

После этого Франсина поехала с Робертом в Мидлэнд-Сити, где Роберт стал инспектором на заводе по изготовлению новых мин. Миной называлось приспособление, которое легко было спрятать и которое взрывалось, когда его случайно как-нибудь задевали. Одним из ценных качеств новой мины было то, что собаки не могли ее унюхать. В то время в разных армиях обучали собак разнюхивать, где скрыты мины.

Когда Роберт с Франсиной жили в Мидлэнд-Сити, других военных там не было, и они впервые подружились со многими штатскими людьми. И Франсина поступила на службу к Двейну Гуверу, чтобы немного добавлять к заработку мужа и чем-то заполнить время.

Но тут Роберта отправили во Вьетнам.

Вскоре после этого жена Двейна наглоталась «Драно», а Роберта прислали домой в пластиковом «персональном мешке».

– Жалею я мужчин, – сказала Франсина в «Мотеле-люкс». Она говорила вполне искренне. – Не хотелось бы мне быть мужчиной, они так рискуют, так много работают.

Их номер был на втором этаже мотеля. Из широких балконных дверей открывался вид на железную решетку и бетонированную террасу, за ней шло шоссе № 103 и дальше – стена, над которой виднелись крыши исправительной колонии для взрослых.

– Я не удивляюсь, что ты такой усталый и нервный. Будь я мужчиной, я тоже уставала бы и нервничала. Наверно, Господь создал женщин для того, чтобы мужчины могли отдохнуть, чтобы с ними хоть изредка обращались как с маленькими детьми. – Франсина явно была довольна таким устройством мира.

Двейн шмыгнул носом. В комнате сильно пахло малиной от дезинфекционной жидкости с инсектицидом, которую употребляли в «Мотеле-люкс».

Франсина призадумалась, поглядев на стены тюрьмы, где вся охрана была белая, а арестанты почти все черные.

– А правда, что оттуда еще никому не удалось бежать?

– Правда, – сказал Двейн.

– А когда там в последний раз пускали в ход электрический стул? – спросила Франсина. Она говорила про некое приспособление, стоявшее в подвале тюрьмы и выглядевшее вот так:

Это приспособление служило для убийства людей путем пропускания через их тело электрического тока такого напряжения, что тело не могло выдержать. Двейн Гувер дважды видел это приспособление: один раз много лет назад, во время экскурсии членов Торговой палаты по тюрьме, а другой раз, когда это приспособление по-настоящему пустили в ход, посадив туда черного человека, которого Двейн хорошо знал.

Двейн старался припомнить, когда же в последний раз в Шепердстауне казнили на электрическом стуле. Вообще-то такая казнь в данное время не пользовалась популярностью. Впрочем, появились признаки, что былая популярность казни может восстановиться. Двейн и Франсина старались вспомнить, когда же на их памяти в последний раз человека посадили на электрический стул.

Они вспомнили двойную казнь мужа и жены по обвинению в измене. Эта пара якобы выдала другой стране тайну – как делать водородную бомбу.

Еще они вспомнили, как казнили другую пару – двух любовников. Мужчина был красивый, опытный соблазнитель и обольщал уродливых старух с деньгой, а потом он и женщина, которую он любил, убивали этих старух из-за денег. Женщина, которую он любил, была молодая, но назвать ее хорошенькой, в обычном смысле слова, было трудно, потому что она весила двести сорок фунтов.

Франсина вслух удивилась, как это изящный, красивый молодой человек мог любить такую толстую женщину.

– Всякое бывает, – сказал Двейн.

– Знаешь, о чем я думаю? – спросила Франсина.

Двейн шмыгнул носом.

– Как славно было бы устроить здесь закусочную под названием «Курятина фри по рецепту полковника Сандерса из Кентукки».

Все тело Двейна Гувера, такое спокойное и отдохнувшее, вдруг судорожно напряглось, словно в каждую мышцу впрыснули лимонного сока.

А случилось вот что: Двейн мечтал, чтобы Франсина любила его за душу и тело, а вовсе не за деньги, на которые все можно купить. И он решил, что Франсина намекает ему, чтобы он ей купил закусочную «Курятина фри по рецепту полковника Сандерса из Кентукки», где продавали жареных кур.

Курицей называлась нелетающая птица, которая выглядела так:

Делалось это таким манером: курицу убивали, выщипывали у нее перья, отрезали ей голову и ноги, вынимали все внутренности, а потом резали на куски, поджаривали и куски курятины складывали в корзинку из вощеной бумаги с крышкой, вот такого вида:

Франсина так гордилась, что умеет заставить Двейна успокоиться, и теперь очень расстроилась, увидев, как он вдруг опять весь напрягся. Он сделался жестким, как гладильная доска.

– О Господи, – сказала она, – что с тобой?

– Если хочешь выпросить у меня подарок, – сказал Двейн, – сделай одолжение, не намекай на это сразу после нашей близости. Пусть любовь будет любовью, а подарки – подарками, ладно?

– Не понимаю, почему ты вообразил, что я у тебя что-то прошу?

Двейн злобно передразнил ее нарочито визгливым голоском.

– «Не понимаю, почему ты вообразил, что я у тебя что-то прошу!» – сказал он. Гремучая змея, приготовившаяся к броску, и то, наверное, была бы приятнее с виду, чем Двейн. Конечно, он стал похож на гремучую змею из-за тех вредных веществ, которые бурлили в его организме. А настоящая гремучая змея выглядела так: