Дэвид Митчелл - Костяные часы

Ифа в чудесном розовом наряде подружки невесты сидит рядом с Холли, в первом ряду, у купели, бережно держит поднос, где на бархате лежат два обручальных кольца. Очаровательное зрелище. Месяца через два после нашего «нортумбрского периода» я позвонил Холли из телефонной будки в аэропорту Шарля де Голля, кидая в щель автомата тогда еще ходившие франки. Я возвращался из Конго, где делал большой репортаж о Господней армии сопротивления, о детях-солдатах и сексуальных рабынях. Холли сразу взяла трубку.

– Привет, это я, – сказал я.

– Ну привет, папочка, – ответила Холли.

– Я не твой папочка, я – Эд!

– Знаю, дурень. Но я беременна.

Нет, к такому я еще не готов, подумал я, а вслух произнес:

– Великолепно!

– По поводу супружеских уз, – продолжает преподобная Одри Уизерс, – Иисус сделал только одно прямое замечание: «Итак, что Бог сочетал, того человек да не разлучает». Богословы веками спорят о том, что это значит, но следует учитывать не только слова Иисуса, но и его деяния. Многим известна притча о браке в Кане Галилейской, без которой не обходится ни одно христианское бракосочетание, в том числе и сегодняшнее. На свадебном пиршестве в Кане недоставало вина, Дева Мария попросила Иисуса спасти праздник, а Сын Божий не смог отказать настоятельной просьбе матери и велел слугам наполнить кувшины водой. Когда же слуги стали обносить гостей, то из кувшинов стало изливаться вино. И не какое-нибудь посредственное, а первосортное. И тогда распорядитель пира сказал жениху: «Всякий человек подает сперва хорошее вино, а когда напьются, тогда худшее; а ты хорошее вино сберег доселе». Как по-человечески поступил Сын Божий – Его первым чудом стало не воскрешение мертвых, исцеление от проказы или хождение по воде, аки посуху, нет, Он поступил, как любящий сын и верный друг. – Преподобная Одри глядит куда-то поверх голов, будто перед ней на экране прямая трансляция из Каны Галилейской. – Если бы Господу было не все равно, как именно должны выглядеть супружеские отношения, Он оставил бы нам на сей счет ясные наставления в Священном Писании. Так что, по-моему, Он доверяет нам, людям, самостоятельно составить примечания мелким шрифтом.

Брендан сидит рядом со мной. Его телефон с выключенным звуком вибрирует. Брендан тянется к карману пиджака, но замирает под гневным взглядом Кэт с передней скамьи.

– Шерон и Питер сами написали свои брачные обеты, – говорит преподобная Одри. – Признаюсь, я большая поклонница обетов, составленных брачующимися. Для этого нужно сесть рядышком, высказать свои пожелания и выслушать партнера, понимая и то, что было озвучено, и то, о чем умалчивают, ведь именно в молчании зачастую и кроется истина. Наверняка приходится идти на компромисс – это не только священное слово, но и вполне практическое искусство. Но священнослужитель – не прорицатель… – (Я замечаю, как оживляется Ифа при слове «прорицатель».) – Я не в силах предвидеть, что принесут Шерон и Питеру годы совместной жизни, что ждут их впереди, но любые супружеские отношения могут и должны развиваться, эволюционировать. Не тревожьтесь понапрасну и не отвергайте возможность перемен. Будьте неизменно терпеливы и добры друг с другом. Жизнь долгая, и порой грелка, заботливо поданная холодным зимним вечером, значит много больше, чем некий экстравагантный жест. Не забывайте и о благодарности, особенно за то, что обычно воспринимается как само собой разумеющееся. Определяйте суть проблемы сразу, как только она возникает, и помните, что гнев испепеляет. И если когда-нибудь ты, Питер, почувствуешь, что ведешь себя как осел… – (жених смущенно улыбается), – вспомни, что искренние извинения не унижают того, кто их приносит. Ошибки и заблуждения учат нас в дальнейшем правильно выбирать свой путь.

Интересно, какую оценку поставила бы преподобная Одри Уизерс нашим с Холли отношениям? Троечку с плюсом? Двойку с минусом?

– Ну когда уже дядя Питер будет с ней целоваться? – раздается детский голосок.

Все смеются.

– Прекрасная идея! – Судя по всему, преподобной Одри Уизерс очень нравится ее работа. – Давайте же перейдем к этой, самой лучшей, части свадебной церемонии!

Насер сидел за рулем своей полу-«короллы» – полу-«фиата-5», Азиз – на пассажирском сиденье рядом с водителем, сунув под ноги видеокамеру, завернутую в одеяло, а я скорчился на заднем сиденье, за вещами из химчистки, готовый в любой момент нырнуть на пол, под груду белья и коробок с детским питанием. Вдоль четырехполосного шоссе в Фаллуджу тянулись западные предместья Багдада. Через пару миль невысокие многоквартирные дома уступили место индивидуальным особнякам, построенным в благодатные 1970-е зажиточными представителями среднего класса: белые оштукатуренные стены, плоские крыши, высокие ограды и стальные ворота. Затем мы несколько миль ехали мимо убогих двухэтажных шлакоблочных строений, в нижних этажах которых были расположены лавки или мастерские, а наверху – жилые помещения. Все это напоминало повторяющиеся кадры примитивного мультфильма. Мы миновали несколько бензоколонок, у которых выстроились длиннющие очереди из сотен автомобилей. Водителям приходилось ждать там весь день. Апрельское солнце здесь струило с небес неимоверный зной, а не сияло ярким диском, как в северных широтах. Там и сям безработные мужчины в дишдашах стояли, курили и неторопливо беседовали. Женщины в хиджабах или в паранджах шли группками, неся пластиковые пакеты с овощами. Как ни странно, Ирак с невероятной быстротой становился все больше похож на Иран. Сверстники Ифы играли в войну: повстанцы против американцев. Насер вставил в плеер кассету, из крошечных динамиков полилась какая-то арабская мелодия. Женский голос выводил головокружительные гармонии, которых я полностью оценить не мог, но песня, судя по всему, была популярной, потому что и Насер, и Азиз тут же принялись подпевать. Во время инструментального проигрыша я поинтересовался – на повышенных тонах, перекрикивая шум мотора и музыку, – о чем эта песня.

– О девушке, – проорал в ответ Насер. – Ее любимый уходит воевать с Ираном, но не возвращается. А девушка очень красивая, и все мужчины ей предлагают: «Эй, красавица, у меня есть деньги, у меня есть большой дом, у меня есть хорошие связи, иди за меня замуж». Но девушка отвечает: «Нет, я буду тысячу лет ждать моего солдата». Конечно, эта песня очень… Как говорят? Ну, очень сахарная… Я забыл слово… сетиметательная?

– Сентиментальная.

– О-очень сентиментальная! Моя жена, например, говорит, что девушка из этой песни совсем ненормальная! Если она не выйдет замуж, что с ней будет? Убитые солдаты не присылают деньги. Она умрет с голоду. Только мужчина может писать такие глупые песни, говорит моя жена. А я ей отвечаю: «Э, нет…» – Насер отмахнулся. – Песня берет за душу. – Он ткнул большим пальцем себе в грудь. – Любовь сильнее смерти! – Он повернулся ко мне. – Понимаешь?