Дэвид Митчелл - Костяные часы

Звонит телефон Брендана.

– Слушаю, Джерри, – говорит Брендан, отворачиваясь от нас. – Как дела на Айл-оф-Догс?

– Но если Бремер не справляется с порученной ему задачей, – спрашивает Питер, распуская узел белого шелкового галстука, – то почему его не отзывают?

– Его дни сочтены. – Я бросаю в кофе кусочек сахара. – Но абсолютно все, от президента до последнего клерка в «зеленой зоне», заинтересованы в том, чтобы повстанцев считали небольшой группой фанатиков и верили, что общая ситуация в стране идет на поправку. В «зеленой зоне» – как в сказке «Новое платье короля»: того, кто осмелится сказать правду, объявляют государственным изменником. С теми, кто реально смотрит на вещи, происходят всяческие неприятности.

– Но ведь за пределами «зеленой зоны» истинное положение дел становится очевидным, – говорит Шерон.

– Большая часть служащих Временной коалиционной администрации не покидает «зеленой зоны». Никогда и ни за что. Разве что едут в аэропорт.

Если бы Остин Уэббер носил монокль, он бы у него выпал.

– Господи, но как же управлять страной, сидя в бункере?!

Я пожимаю плечами:

– Формально. Неадекватно. В полном неведении.

– Но военным же известно, что происходит. В конце концов, это их убивают и взрывают.

– Да, Остин, им все известно. Они давно ведут жестокую борьбу со сторонниками Бремера, но зачастую поступают так, будто их цель – радикализовать население. Дядя Азиза, моего фотографа, – фермер в окрестностях Кербелы, у него там несколько акров оливковых рощ. Точнее, у него было несколько акров оливковых рощ. В октябре прошлого года, после нападения на колонну военного транспорта в тех краях, коалиционные силы обратились к местным жителям за «сведениями о бандитах». Поскольку никакой полезной информации представлено не было, взвод морпехов начисто вырубил все рощи, дабы «впредь обеспечить активное сотрудничество местного населения с властями». Вот и представьте, какое «сотрудничество» вызвал этот бессмысленный вандализм.

– Совсем как англичане в Ирландии в тысяча девятьсот шестнадцатом, – встревает Ошин О’Дауд. – Они повторяли бессмертную заповедь агрессоров – «Туземцы понимают только силу» – до тех пор, пока сами в нее не поверили. И обрекли себя на поражение.

– Но я тридцать лет регулярно езжу в Штаты, – возражает Остин. – Мои американские знакомые – мудрые, сострадательные, достойные люди, с которыми общаться одно удовольствие. Нет, я ничего не понимаю!

– Видишь ли, Остин, американский банкир – не недоучка из Небраски, чей лучший друг попал под пулю, выпущенную улыбчивым иракским подростком с пакетом яблок. Тем самым подростком, отец которого чинил антенну на крыше, а его снял очередью стрелок «Хамви». Тот самый стрелок, у которого приятель погиб от разрывной пули, выпущенной снайпером с крыши соседнего дома. А сестра этого снайпера накануне ехала в автомобиле, который остановился на перекрестке, пропуская конвой военного атташе, и охранники на всякий случай изрешетили автомобиль автоматным огнем, понимая, что если они не ошиблись, то спасут атташе от смертника-взрывника, а если ошиблись, то иракское законодательство к ним неприменимо. В конечном счете все войны развиваются за счет того, что поедают собственное дерьмо, затем производят на свет еще больше дерьма и снова его поедают.

Моя метафора несколько переходит дозволенные границы.

Ли Уэббер завязывает оживленную беседу с приятелем за соседним столом.

А его мать спрашивает:

– Кто хочет последний кусочек свадебного торта?

Один мой глаз, не вжатый в землю, высмотрел чернокожего морпеха, и, к своему удивлению, я обнаружил, что могу читать по губам.

– Вот я тебя сейчас сфотографирую, сволочь! – грозил негр Азизу.

– Он работает на меня! – заорал я, плюясь песком.

Солдат свирепо уставился на меня:

– Что ты сказал?

Слава богу, «Чинук» наконец-то удалился, так что морпех меня услышал.

– Я журналист, – пробормотал я, пытаясь высвободить рот. – Британский журналист. – Мой голос звучал сухо и невнятно.

Над моим ухом послышался протяжный говор уроженца Среднего Запада:

– Хрена лысого ты журналист!

– Но я действительно британский журналист, меня зовут Эд Брубек… – Я старательно выговаривал каждое слово, подражая манере Кристофера Хитченса. – Сотрудник журнала «Подзорная труба». Хороших фотографов трудно найти, так что, пожалуйста, попросите вашего бойца не целиться ему в голову.

– Майор! Этот гребаный урод заявляет, что он британский журналист.

– Кто-кто? – Под армейскими ботинками захрустел гравий. Владелец ботинок рявкнул мне в ухо: – Ты по-английски говоришь?

– Да, я британский журналист, и если…

– А чем ты можешь это подтвердить?

– Мое журналистское удостоверение и документы на аккредитацию в белой машине.

– В какой еще белой машине? – фыркнул он.

– В той, что стоит на краю поля. Если ваш боец уберет колено с моей шеи, я покажу.

– Представителям служб массовой информации полагается носить удостоверение при себе.

– Если бы инсургенты обнаружили при мне журналистское удостоверение, меня бы убили. Майор, распорядитесь, пожалуйста, насчет моей шеи.

Колено убрали.

– Встать. Медленно. Медленно, я сказал!

Ноги отказывались мне подчиняться. Ужасно хотелось растереть шею, но я не решался, чтобы не подумали, будто я лезу за оружием. Офицер снял летные очки. Возраст его определить было трудно: около тридцати, но лицо покрывал слой сажи и копоти. Под офицерскими знаками различия была вышита фамилия: «ХАКЕНСАК».

– Какого хрена британский журналист в прикиде вонючего верблюжатника тусуется с тряпкоголовыми в чистом поле возле сбитого О-Ха-пятьдесят восемь-Дэ?

– Здесь я потому, что это новости. А одеваюсь я так, чтобы не выделяться, потому что людей европейской внешности могут и пристрелить.

– Ага, значит, вырядился поганым арабом, так тебя наши чуть не пристрелили.

– Майор, прошу вас, отпустите моего помощника! – Я мотнул головой в сторону Азиза. – Это мой фотограф. А вон тот парень, в синей рубахе… – я указал глазами на Насера, – мой фиксер.

Майор Хакенсак еще несколько секунд нас помучил.

– О’кей. – (Азизу и Насеру разрешили встать, и мы наконец смогли опустить руки.) – Британия – это значит Англия, верно?

– Англия, плюс Шотландия, плюс Уэльс, плюс Северная Ир…

– Ноттингем – это Англия или Британия?

– И то и другое, как Бостон – это Массачусетс и США.

Майор наверняка решил, что я умничаю.

– Мой брат женился на медсестре из Ноттингема. Вот где дыра дырой! Заказываешь сэндвич с ветчиной, а тебе приносят тонюсенький ломтик какой-то липкой розовой хрени между двумя кусочками сушеного дерьма. И готовит эту гадость какой-то араб. И все водители такси – арабы! Да они всю твою Британию оккупировали, приятель.