Михаил Веллер - Вначале будет тьма // Финал

Сейф – блестящее железное чудовище, почти метр в холке – даже под грудой одежды смотрелся внушительно, если не сказать монолитно. Шестакову хватило одного взгляда, чтобы убедиться: на такие сюжеты он не подписывался. Не его профиль.

– Что думаешь?

– Четыре цифры, – объявил Игорь, копаясь в телефоне. – Модель старая и дверцы дохлые. Если с балкона на асфальт…

– Нет, – отрезал Шестаков. – Не катит, бомбу повредим. Или давай подбирать, или я лучше специалисту позвоню.

Игорь присел на корточки, пригляделся к кнопкам и, кажется, даже принюхался. Ковырнул пальцем:

– На «один» и «девять» херня какая-то… Липкая.

– Да тут весь дом – липкая херня. Что это меняет?

– Может, это год? Тыща девятьсот…

Он защелкал кнопками, подергал дверцу:

– Не. Не год рождения. Так, может, развал Союза…

Щелчки. Тоже глухо.

– А женщина его какого года? – задумчиво спросил Игорь.

– Точно не один-девять. Слушай, давай я лучше мастера наберу…

– Не надо никого впутывать! Сами разберемся.

Шестаков пожал плечами: сами так сами. Пока Игорь возился с кодом, он неторопливо обошел всю спальню: потрогал пыльное зеркало, поправил сползшее покрывало, заглянул за сейф. Даже в лучшие времена по квартире Философа можно было давать задачки типа: если одна уборщица за полчаса оттирает метр серо-бурого линолеума до его изначального цвета беж, а метров тут явно не больше ста пятидесяти… то какого хрена Марк до сих пор не доверил свой свинарник паре теток со швабрами? Не так уж дорого бы и вышло. Точно не дороже пары дней запоя.

Кнопки щелкали, Игорь кривился и одними губами повторял: один… девять… три…

– Есть идея, – подал голос Шестаков. – Тысяча пятьсот сорок первый.

– С чего бы?

– Просто попробуй. Нет так нет.

Игорь вздрогнул, когда последний щелчок прозвучал громче обычного. Он потянул – дверца поддалась и отошла.

– Как?..

– Да я подумал… Важная же дата.

– Какая дата?

– Ну рептилоиды.

– Кто?

Шестаков поднял брови:

– Погоди, ты правда не в курсе? Как на востоке раскрыли ложу ящеров и все такое… Потом годами политиков проверяли, пытали, кое-кого даже совсем… насмерть.

– Гонишь, – неуверенно отозвался Игорь.

– Да ладно! То есть ты даже слова такого не слышал?

– Слово слышал. Но дичь же полная…

– Не, ну в учебниках не напишут, понятное дело. Но люди-то знают.

– М-м, тогда понятно, – кивнул Игорь. – Кажется, я что-то похожее в сети читал…

Шестаков фыркнул, не удержав серьезную мину, а потом и вовсе заржал в голос:

– Блин, ты бы видел… У тебя такое лицо было! Ящеры, блин… Ладно, открывай сейф, посмотрим, что там внутри.

Уши Игоря вовсю полыхали, но тон остался на удивление ровным:

– Так откуда цифры?

– Там бумажка на задней стенке. Я бы сказал, да ты тут так в шпионов заигрался…

В любой другой момент Шестаков бы уже и сам себя одернул: нет, ну что за детский сад, а? Перед кем ты тут выделываешься? Мелкий ведь понтуется, потому что ни капли в себе не уверен; откуда ему вообще в двадцать пять взять уверенности или мало-мальской осознанности? В кружках юных маргиналов такого не дают. Вот он и пушит хвост – что с замками, что с Лизой. А ты-то зачем до его уровня опускаешься?

Игорь уже вытащил из сейфа бомбу и деловито ощупывал матовые бока.

– Дай сюда, – Шестаков выхватил коробку. – Еще запустишь случайно.

– Почему случайно? – Игорь обернулся. – Я хочу ее запустить. В здравом уме, в твердой памяти, все риски понимаю и так далее. Верни бомбу.

– Отбери, – почти ласково предложил Шестаков.

– Прекрати дурью маяться, – знакомо буркнул Игорь с чисто материнскими интонациями. – Так надо. Я не жду, что ты поймешь, просто отдай мне бомбу.

– Не-а, – Шестаков поднял руку повыше, почти цепляя пальцами потолок. – Хочешь развлекаться – садись на поезд, уматывай обратно в Энск и там взрывай все, что хочешь. А тут – не имеешь права.

Игорь оказался на ногах быстрее, чем брат успел моргнуть:

– Ты, что ли, решать будешь? Кто тебя главным назначил? Ты тут, значит, – человек, а я так, биомусор?

– Ага, – просто подтвердил Шестаков. – Хорошо, что сам это понял. Давай, на выход.

– Знаешь что, – Игорь старался говорить медленно и весомо, но возмущение все равно прорывалось – резкими вдохами, перекошенным ртом, – если ты правда думаешь, что твое тупорылое мнение тут хоть кому-то важно…

– Да заткнись ты уже.

Игорь ударил в живот – коротко, практически без замаха. Получилось скорее внезапно, чем действительно больно, но и этого хватило, чтобы Шестаков растерялся и опустил руку пониже.

Игорь дотянулся до бомбы, по одному начал отрывать чужие пальцы от пластика. Очень цепкие, с-сука, пальцы…

Ему прилетело уже по лицу.

– Что, полезло из тебя наконец?! – Игорь отскочил, встряхнулся. – Давай, давай! Давно пора!

– Отвали. – Шестаков пытался подавить растущую злость. Ладонь горела после оплеухи. – Не люблю бить детей.

– Что ты вообще любишь, торгаш ты хренов?! Страна к чертям катится, а ты тут выбираешь, кому единственный шанс толкнуть подороже! Ты же нас всех продать готов! За бочку варенья и корзину печенья… урод, блин…

– Все сказал?

– Упырь ты, короче. Даром, что брат героя…

– Точно, – Шестаков неприятно усмехнулся, прислонил к косяку немеющую руку, – ты же у нас герой, Человек-бдыщ… Целое шубохранилище подорвал. Какой следующий подвиг, товарищ герой? Химки обесточишь? Водокачку снесешь?

– И снесу. Надо будет – всю Москву снесу.

– Вот что обидно, – продолжал Шестаков, не слыша ответов. – Ты же и правда в новостях орел! Красавец! А на деле отсиживаешься по клоповникам и ничего не получаешь – ни славы, ни денег, ни телочек восторженных. Все мимо утекает… Ты вот сходи, такой живой и красивый, с фанатами пообщаться. А? Не хочешь? Или просто в автобус зайди? Тебя же прямо на ходу выкинут! Причем из разных дверей…

Игорь молчал. Молчал и стискивал зубы.

– А все почему? Родила мама идиота…

Этого Игорь уже не смог стерпеть. Он рванул вперед: пнул старшего под коленку, добавил тычком в ребра, потянулся за бомбой…

Шестаков не нашел ничего лучше, чем рухнуть, подмяв под себя брата. Пол ударил по коленям, он охнул: з-зараза… Игорь тоже зашипел: при ударе затылком тонкий линолеум ничего не смягчал.

Шестаков сжал его шею свободной рукой:

– Ну что? Успокоился?

Вместо ответа Игорь дернул чужую руку на себя. Бомба маячила на краю сознания: такая далекая, такая прекрасная.

Они продолжали – то ли бороться, то ли просто барахтаться. Шестаков держал бомбу на отлете, так и не решаясь закинуть ее подальше. Игорь размахивал руками и ногами без разбору, как перевернутый жук. Рывок! Перекат, – он вытянул руку в сторону бомбы. Ну давай же, ну!..