Михаил Веллер - Вначале будет тьма // Финал

«Перезвоните мне!» Он устроился поудобнее, приготовился ждать звонка от неведомых клиентов. Если для них слово «репутация» не пустой звук – перезвонят минут через десять-пятна… А, нет, вот и звонок. Как будто на том конце день и ночь дежурили вышколенные операторы. Причем ради него одного.

– М?

– Слушай и запоминай. Встречаемся в Таганском парке, за фонтанами, в семь вечера. Приходи один, – поставил его перед фактом писклявый электронный голос.

– А пузо тебе вареньем не намазать? – поинтересовался Шестаков, сам себе поражаясь. И откуда только вылезло это нелепое варенье… – Не в парке, а в соседнем ТЦ, на фудкорте. И не вечером, а через полчаса, а то и правда жрать хочется.

В ответ донесся шорох и приглушенные разборки нескольких сердитых мультяшек: «…другие варианты…» – «За неделю? Я их родить должен, что ли?» – «Ну ё…».

– Ладно, – наконец согласился один из писклявых, и связь оборвалась.

Ну что ж. Есть нехилая вероятность, что его клиенты – законченные параноики. Или просто дети с голосовым модулятором. Хотя нет… Нынешние дети вряд ли в курсе, что телефоны еще и звонить умеют.

Он взял себе чудовищный трехэтажный гамбургер, где увесистые котлеты кутались в бекон с ветчиной, – Лиза бы ни за что такое не одобрила, – и даже успел укусить поджаристый бок, когда за столик уселись двое.

– Андрей?

– Гхм, – отозвался он сквозь бургер. – Хм…

– Ничего, мы подождем, – кивнул один из незнакомцев. – Торопиться не надо.

Шестаков и не собирался торопиться. Он жевал и бесцеремонно разглядывал мужчин. Один крупный, заросший, прямо как в мультике – «из дикого леса дикая тварь». Второй сильно суше, потрепаннее, и если уж на кого и смахивает, то на плохо замаскированного Кощея. Оба в цивильном, одеты довольно паршиво. И выправки, к счастью, никакой.

– Петр, – представился заросший, затем вежливо указал на спутника. – Петр.

– А фамилии? Как мне вас… это… дифференцировать?

– Фамилия – Петровы, – отозвался заросший. – И отчество – Петрович. У обоих.

– Ладно, ладно, я не настаиваю… – Шестакову с каждой секундой все меньше хотелось продолжать разговор. Клоуны, да и только. Если бы не истекающий соусом бургер, самое время было бы удалиться.

– Долго раскланиваться – не в нашем стиле, так что сразу к делу, – вступил подсушенный Петр. – Нас действительно интересует Кнопка.

– Соглашайся, покупателей лучше не найдешь, – поддакнул второй.

– Почему это?

Петры говорили четко по очереди, словно язык им тоже выдали один на двоих:

– Мы люди простые, нам платежек выписывать не придется…

– И за чертежи хорошо отвалим.

– Да и кто еще готов взять сейчас? Только мы.

– Н-ну… не только, – запросто соврал Шестаков. И ощутил легкий укол злорадства, когда один Петр кинул недовольный взгляд на другого.

– Это Савельев небось? – успел буркнуть косматый, прежде чем напарник хлопнул его по плечу. – Падла такая…

Шестаков поскорее вгрызся в бургер, чтобы не рассмеяться. Да они же ни черта не знают! Деревня, е-мое… И даже не уверенно понаехавшая, а так, раз в сто лет понаезжающая.

Нет, Савельев-то падла редкостная, вопросов ноль… Но даже последние перекупы в курсе, что он года два как отошел от дел и теперь только землю удобряет. Собой, в смысле.

– Начхать, в общем, кто… Ты там сильно долго не думай, триста лямов на дороге не валяются, – заключил крупный Петр.

– Точно. Волка и дистрибьютора одинаково ноги кормят, – добавил сушеный.

Шестаков криво улыбнулся. Цирк с конями, натурально… И вот, кстати, первый разумный вопрос: откуда к нему вообще пригнало этих особо активных? «Медведям» они точно не друзья. Философ протрепался? Ну нет, не настолько же он отбитый… Игорь рассказал дружкам? О-о, а вот тут уже теплее.

– Допустим, купите вы кнопку… А потом-то ее куда? – поинтересовался Шестаков.

– На благое дело, естессно.

– Нет, географически? – Он повысил голос. За соседним столом бесновалась пачка дошкольников, и тягаться с ними было не так-то просто. – В Ростов? В Казань? На Красную площадь?

Петр покрупнее только поморщился, вопрос перехватил Петр на минималках:

– Это уже как жизнь повернется. Мы-то что, мы не Господь Бог. Ну, может, так, перст его указующий, но не больше… – он помахал собственными пальцами, узловатыми, как чурчхела.

Шестаков не стал долго думать над предложением. Ясное дело, триста миллионов – это хорошо. Даже замечательно. Можно разом выправить Лизе бумажки, и отца уложить подлечиться, и покрыть лишний год ипотеки…

– Все это очень здорово, но нет. Не интересует.

– Пятьсот, – быстро сказал заросший.

– Без ножа режете, – признал Шестаков. – Но все равно не продам. Кстати, бургеры тут отличные, без шуток. Вы хоть попробуйте, а то когда еще в столице будете?

Невозмутимое выражение стекло с лица Петра куда-то под воротник.

Мама, видела бы ты, кем вырос твой старший сын…

Мама, видела бы ты отца… Он подурнел и очень плакал, когда Андрей привел его вчера…

Он хотел, чтобы я выпил с ним, а когда узнал, что от алкоголя мне дурно, то принялся развивать теорию, будто я вырос щуплый, потому что не пью, потому что поддался всем этим модным веяниям начала века и предал идеалы московского мужчины.

Но я же сибирский мужчина, он что, забыл?

В окно я видел, как Андрей запихивает отца в такси. Он не оставил его переночевать на диване, может, из-за того, что диван занял я, а может, у них такие отношения… Мама, меня предал Вадим… а Мальта… Мальта даже не связалась со мной, и это неправильно. Она же подходила, подходила, помогала, даже когда я не просил, – я практически никогда не просил, – а после этой мнимой смерти… Я не понимаю, почему Мальта не пытается меня найти? Мы же на одной стороне. Я не Вадим, я никогда не шутил по поводу ее внешности, не трепал ее по голове, не рассматривал ее голые ноги в высоких сапогах.

Я никакого неуважения к ней не выказывал: пару раз делился среди ночи тем, что беспокоит, иногда просил обезболивающее, но у меня и мысли не было громко высказать предубеждение, будто она, как женщина, требует особого отношения. Она – коллега, и эта коллега выступает перед камерами, загоняет, именно загоняет, но не скот, а дичь, про молодежные волонтерские инициативы и обязательную годовую службу в каком-нибудь ресурсном министерстве – как раз мои идеи! Моя дичь!

Не нашедшая поддержки, осмеянная!

«Игорь, ну кто из молодых ребят захочет чахнуть в пыльном министерстве?»

«Игорь, в ресурсной политике выживают одни хамелеоны и улитки».

«Игорь, я, конечно, ненавижу Т1, но нефть и газ вот так, голыми руками, не взять, мудрее надо быть!»

Ага, мудрее. Вижу, где вы оба сейчас, дорогие улитки.