Олег Богаевский - Покрывало Венеры

Рисунки А. Вязникова

Рассеянный ученый — это литературный штамп. Но что поделаешь, если Гурий Иванович Ожигов был ученым и одновременно невероятно рассеянным человеком. Об этом даже ходили анекдоты. Да вот хотя бы сейчас. Читая лекцию по астрономии, он, исписав формулами лицевую сторону доски, зашел за нее и, к великому удовольствию студентов, стал покрывать формулами заднюю сторону.

Худощавый, с дон-кихотовской бородкой человек, перепачканный мелом, метался за доской, ожесточенно стучал по ней мелком и высоким голосом вопрошал:

— Понятно? Понятно? Понятно?

Специализируясь в такой «сухой» науке, как небесная механика, Гурий Иванович имел одну слабость: был болезненно неравнодушен к Венере. Нет, не к богине любви древнего мира, а к нашей соседке по орбите — планете Венере. О ней он мог говорить часами и притом с такой теплотой и нежностью, словно планета была живым и самым близким ему существом. В честь Венеры он слагал неуклюжие, но трогательные стихи. Все свободное от служебных обязанностей время он посвящал этой планете. Вечера, когда небо было свободно от туч, он проводил у окуляра мощного электронного телескопа, неизменно направленного на диск красавицы-зорьки.

Гурий Иванович верил, что Венера обитаема и что жизненная эволюция там достигла такого уровня, при котором возможно появление разумных существ. Он был убежден, что они имеют такой же облик, как люди Земли, но значительно прекраснее их, совершеннее. Тайно, не признаваясь даже себе, он беззаветно любил одну из этих прекрасных обитательниц далекого мира, которую силой своей фантазии наделил не только чудесными внешними чертами, но и прекрасной душой.

Говорят, что страстно желающим природа идет на уступки. Так случилось и с Гурием Ивановичем. Он первым на Земле удостоился чести увидеть лицо венерианки.

Около 22 часов по московскому времени 23 марта 19… года в экваториальной зове Венеры разошлись облака, и Гурий Иванович увидел… увидел город с исполинскими зданиями, расположенный на берегу огненного моря.

Волшебное видение продолжалось не более полутора секунд. Потом облака сомкнулись, и все исчезло.

Гурий Иванович пришел домой на рассвете, без пальто, шапки и галош. Глаза его были воспалены. На вопросы матери отвечал невпопад, однако с послушностью ребенка выпил предложенный ему малиновый настой и лег в постель. Он заболел острой формой гриппа. Температура стояла на уровне сорока градусов.

Находясь между жизнью и смертью, Гурий Иванович пролежал двадцать один день. Когда врач разрешил ему встать, он первым делом направился в астрономическое общество. Там потребовал от президента созыва экстренного заседания, чтобы сообщить об открытой им на Венере жизни. Заседание было созвано. Но сенсационное сообщение, которое сделал Гурий Иванович, не вызвало у присутствующих никакого интереса. Ему даже не было задано ни одного вопроса. Астрономы не поверили рассказу своего коллеги. Больше того, они сочли этот рассказ за бред человека, потерявшего разум. Статья о Венере, написанная Гурием Ивановичем для астрономического журнала, была отклонена.

Так одно из величайших открытий человечества было объявлено плодом больного воображения.

Но Гурий Иванович не сдавался. Всюду, где только представлялась малейшая возможность, он говорил о научном открытии и этим еще больше вредил своей репутации.

В четвертом часу ночи на ферме мистера Риксли, расположенной в западной части Колорадо, завыли собаки.

«Должно быть, койоты», — подумал владелец фермы, оделся, взял ружье и вышел во двор. Его глазам представилось удивительное зрелище. Почти над самым домом, на высоте не более ста пятидесяти метров, висел в воздухе невиданный доселе летательный аппарат, освещающий землю двумя мощными потоками зеленоватого света. Когда в снопы света попал дом и расположенные возле него хозяйственные постройки, аппарат совершенно бесшумно опустился на землю.

Риксли поднял стрельбу, разбудил всех обитателей фермы и повел их к месту приземления странной машины.

На маисовом поле, поблескивая металлом, стоял огромный аппарат. Его форма напоминала артиллерийский снаряд. Аппарат был монолитен: ни люков, ни щелей, ни скоб. Впечатление было такое, словно его выточили на гигантском токарном станке из сплошной массы металла.

Обитатели фермы, не решаясь подойти близко, стояли плотной толпой в стороне и с удивлением и страхом смотрели на загадочную машину.

Вдруг в ее кормовой части металл, словно масляная пленка, стал быстро стекать к краям, образуя в центре круглое отверстие. Когда оно достигло примерно метрового диаметра, из него выпрыгнула какая-то машина, напоминающая гигантскую лягушку. Пройдя метров сорок-пятьдесят, она остановилась, и из ее металлического чрева вытянулся целый веер гибких и подвижных, будто живых, щупалец. Через минуту-полторы лягушка спрятала щупальцы, повернулась и запрыгала обратно в сторону аппарата. Подпрыгнув, она ловко попала в отверстие, которое сразу же после этого стало затягиваться металлом.

— Что за чудеса? — прервал тишину старший рабочий фермы Гарри Дудль.

— Надо заявить в город, — решил мистер Рикели и, обратившись к Гарри, сказал: — Бегите на ферму и звоните в полицию.

Не успел Гарри пробежать и ста метров, как снова, но уже в носовой части снаряда, стал стекать металл. Образовалось круглое отверстие диаметром метра в два. Раздалось пение, и из отверстия вышли два человека.

Появление людей сразу рассеяло все страхи, и обитатели доверчиво поспешили навстречу пришельцам — мужчине и женщине поразительной красоты. Но странно: лица и руки гостей имели бледно-голубоватый оттенок. На мужчине был фрак, а на женщине — бальное платье. Удивительным казалось, наконец, и то, что голубые люди не разговаривали между собой, а пели, причем пели на редкость мелодично.

— Артисты, — решили фермеры.

— Здравствуйте! Мы люди с Венеры. Лай! — грациозно поклонился мужчина и, указав на свою спутницу, добавил: — Майя! — Затем, немного помолчав, спросил: — Скажите, в каком районе Земли мы находимся?

Ответом ему послужило молчание, так как никто из присутствующих не знал русского языка, на каком говорили пришельцы. Но любопытные и гостеприимные простые люди с помощью жестов увлекли их за собой на ферму.