Эдвин Табб - Смерть — это сон. Белая вдова

— Насколько я полагаю, вы понимаете, что являетесь соучастницей похищения, мисс Грин, и что стоит мне только выбраться отсюда, если это мне когда-нибудь удастся, то я тотчас же выступлю с обвинением против вас и всех, кто еще связан с этим заведением, что будет означать тюремное заключение для всех вас. Если же вы мне поможете, я, может быть, исключу вас из числа обвиняемых. Так вы станете благонамеренной девушкой или нет в данных обстоятельствах?

Ее длинные стройные пальцы потянулись к верхним пуговичкам ее блузки. С откровенным простодушием она спросила:

— Вы хотите побыть со мною в постели прямо сейчас или лучше подождете, пока не переговорит с вами мистер Корнмэн?

Ларри в отчаяньи взъерошил волосы.

— Какое-то время, уже прямо сейчас, мне казалось, что я сошел с ума, — сказал он, как бы не замечая предложения девушки.

— А теперь вы считаете, что это, скорее, я сошла с ума? — отпарировала девушка, во всех таких с виду серьезных, точеных чертах ее лица сквозила откровенная насмешка. — А что еще прикажете мне делать, когда такой симпатичный молодой человек просит меня быть благонамеренной в такой роскошной спальне?

Странная, в чем-то даже очень волнующая мысль пришла ему в голову — стоит ему только подыграть ей в этом ее шутливом настроении, она нисколько не колеблясь выполнит те функции, на которые столь откровенно намекала. А такой возбуждающей эту мысль делала все более неотразимая внешняя красота Долорес Грин.

Он заставил себя взглянуть ей прямо в ее темные глаза и произнес:

— Насколько я понимаю, вы не против того, чтобы прожить долгую и счастливую жизнь, и поэтому вот сейчас я очень хочу, чтобы вы помогли мне поскорее выбраться отсюда. Время для забав придет, возможно, позже.

Темная бровь девушки чуть-чуть дернулась, красивые полные губы сразу недовольно надулись. Темные глаза ее, глядевшие прямо на Ларри, казалось, стали каким-то необъяснимым образом все больше и больше расти, готовые как бы заполнить всю комнату. Хриплый, похотливый смешок как бы завис в воздухе, за ним последовали страстные слова, произнесенные низким, грудным голосом.

— Есть только одно время для забав — всегда! И такое время и сейчас!

Ласковые, такие гибкие, но вместе с тем и неожиданно сильные руки стащили с Ларри халат, мягкие, податливые губы прилипли к его губам, их обоих сразу же окутал терпкий, возбуждающий запах духов брюнетки, погрузив их обоих в атмосферу чувственности. Он понимал, что ему следует бороться, но он самым оскорбительным образом оказался настоящим слабаком, слабеньким, как котенок или щенок. Агрессивный ее язык, казалось, полностью лишил его рот собственной воли, затем то же самое проделал с его грудью, с его животом, принудив его, голого и беспомощного, повалиться на постель.

Он как-то довольно смутно, но осознавал, что она что-то делает и с собою, со своей одеждой. На какое-то мгновенье взору его явилось ее вытянутое, бархатистое, цвета слоновой кости такое завораживающее совершенно обнаженное тело, когда она стянула свое платье через голову и небрежно сбросила его на ковер.

Ему хотелось бороться, но он никак не мог. Но стоило только обрести ему свое нормальное мужское естество, как снова глаза ее, большие темные глаза заполонили всю вселенную, снова тихий, но такой сладострастный смех зазвучал в его ушах, только на сей раз обнаженное тело девушки полностью слилось с его телом. Он попытался было высвободиться, однако уже всего лишь через несколько мгновений, он больше уже не мог и не хотел бороться. А затем его ждало еще одно унижение, как только он понял, что несмотря на первоначальный импульс, он совершенно неспособен удовлетворить вожделение девушки.

— Черт! — воскликнула она. — Вы, должно быть, очень высоконравственное существо, если выработали в себе такую сопротивляемость. — Она поднялась, начала одеваться. — Какая жалость. Наверное, вы станете в большей мере — мужчиной, — когда позавтракаете. Но мистер Корнмэн хочет, чтобы вы взглянули вот на это, прежде чем надумаете совершить что-нибудь опрометчивое. — С этими словами она передала ему газету.

Как и всякий иной молодой человек, не лишенный нормального честолюбия, Ларри давно уже мечтал о том времени, когда увидит свое имя в заголовках. Однако в данных обстоятельствах такое было скорее потрясением, чем чем-то приятным. Заголовок гласил:

Ужаснувшись, он заставил себя читать дальше. Как выяснилось, мисс Эрлин Крэйди, одна из штатных секретарей-стенографисток факультета биологии Колумбийского университета, была застрелена в тот момент, когда она сидела за своим письменным столом вчера утром, занимаясь положенными ей делами. Убийца, описываемый многочисленными свидетелями его поспешного бегства, — высокий, несколько светловолосый мужчина, определенно красивой наружности.

Ларри припомнился молодой человек, которого видел он вместе со своим похитителем, когда он выходил из корпуса биологического факультета как раз перед тем, как раздались крики и возникла суматоха. Это явно был убийца. Как же это так могло получиться, что за убийцу приняли его самого? Он стал читать дальше и вот что выяснил.

На столе убитой девушки нашли диссертацию, озаглавленную «Новый подход к проблеме гемофилии», некоего Лоуренса Финлэя. По адресу на обертке было тут же выявлено, что он из Бостона, где и узнал о том, что его диссертация очень быстро отвергнута администрацией тамошнего университета. Затем газета привела несколько извлечений из этой диссертации.

Тот страх, что шевельнулся в нем, когда он ощутил на себе злобный взгляд, брошенный в его сторону невзрачным плюгавым субъектом в обеденном зале гостиницы, вкупе с тем страхом, что охватил его, когда ему почудилось, что он заброшен на полтора столетия назад в прошлое, был совершенно несравним с паникой и ужасом, которые овладели им, когда он прочел следующие строки якобы собственной своей диссертации, приведенные в газетной заметке.

«Кровь на самом деле не течет, как в этом хотят заверить нас врачи — кроме, разумеется, тех случаев, когда это происходит под внешним давлением при порезе или открытой ране, а остается все время статичной, очень напоминая при этом воду океанских глубин. Частицы в ней плавают, как щепки, брошенные на поверхность воды, приводимые в движение скорее соударением, а не током окружающей жидкости. Именно этот факт не в состоянии понять вся современная наука, хотя важность его совершенно неизмерима.»