Святослав Логинов - Остров

— Га-ад! — возопила Вичка и, вздев дубинку, ринулась на грабителя. — Это не твоё!..

Второй уже раз нападала на хозяина тундры визжащая бестия. Всякий зверь знает, что если на него нападают вот так, отчаянно и безоглядно, то на стороне нападающего сила, даже если с виду он кажется шибздиком, и на всякий случай лучше сделать ноги, чем напороться на неведомую опасность. Стартовал медведь из положения лёжа, и через полминуты лишь пятна сгущёнки на камнях указывали направление его бегства.

Волоча дубинку, Вичка вернулась к разорённой палатке. Михаил уже был там и пытался определить размеры катастрофы.

— Всё сожрал, как есть всё. Мясо, восемь упаковок, обе банки сгущёнки… когда только успел?

— Ну, почему же, — попыталась успокоить Вичка. — Кое-что осталось. Кетчуп-Чили остался цел и лапшички два пакетика.

— Как же, оставил хреновину с морковиной! Ты этой лапшичкой будешь весь месяц питаться? Ты хоть понимаешь, что мы тут пропадём? Даже если медведь не тронет, у нас ни одного шанса выжить. Грибочками, что ли, питаться, брусничкой? Блин горелый, это же конец! И на помощь не позвать… — Михаил упал лицом в кучу бесполезного шмотья.

— Ну что ты, Михаль, — принялась утешать Вичка. — Обойдётся. Вот я сейчас схожу на твой рынок и куплю чего-нибудь. Яиц нет, курочку куплю или индюшку. Бульонца сварим.

— Сама ты курица или индюшка, — промычал Михаил, не поднимая лица. — Нет там никаких курочек, одни чайки.

— Значит, чайку куплю. Мало ли, что невкусно, кушать захочешь и чайку съешь.

— Заклюют они тебя — и все дела.

— Вот ещё. На меня даже на Ростовском базаре ни одна торговка хвоста не поднимала.

Вичка взяла свой рюкзачок, вытряхнула из него косметические ненужности, оставив только банковскую карту, которой предполагала расплачиваться на птичьем базаре, и бодрой походкой направилась в сторону дальних скал, где намеревалась найти дешёвую распродажу провизии. Михаил некоторое время лежал ничком, потом всё же приподнял голову. Костёр почти погас, и Михаил принялся торопливо подкидывать сушняк. Огонь разгорелся на славу, но натасканные запасы кончились. Пришлось идти к завалам брёвен на берегу. Самые большие стволы было не стронуть, но хватало и мелкого валежника, и хвороста, сбившегося в кучи. Лишь натаскав запас дня на два, Михаил сообразил, что Вики в лагере нет, и куда она ушла — неведомо. Не на рынок же за курами.

Михаил вскинулся и побежал в сторону скал, где гомонил птичий базар. На ногах кроссовки, на плечах халат, в одной руке топорик, в другой ракетница. Арсенал в самый раз подходящий, чтобы сражаться с белыми медведями.

Вику Михаил встретил на полпути к базару, примерно там, где произошла их первая встреча.

— Ты посмотри, — закричала Вичка, — что я нашла! Это же мидии?

— Мидии, — согласился Михаил, заглянув в мокрый рюкзачок, — хотя и мелкие.

— Ничего, я и мелкие съем. Их там много, только пилочкой для ногтей их от камней отдирать трудно, а ножика у меня нет.

— Погоди… — ошеломлённо произнёс Михаил. — Ракушки в море, а вода ледяная, и волны…

— Так и что? Да, холодно. Что же, из-за этого за ракушками не лазать? Сейчас домой придём, у огня отогреюсь. Ведь он не погас?

— Н-нет… выговорил Михаил так, словно это его бил озноб.

Костёр, конечно, не погас, жаркие угли лежали горкой. Вичка со сладостным стоном опустилась рядом.

— Ох, как хорошо! Ни в одной сауне такого нет.

Михаил поспешно подбросил на угли сучьев.

— А почему у тебя одежда сухая?

— Что я совсем глупенькая, в одежде в море лазать? Я решила, что у нас там будет нудистский пляж. А ты, если стесняешься, можешь купаться в другом месте.

— Полагаю, в скором времени у нас там будет лежбище моржей.

— Но я всё равно стану ходить туда за ракушками. Жаль только у нас вина нет и сельдерея.

— Точно, сейчас хороший глоток коньяка не повредил бы.

— Фу! Ты же знаешь, я не люблю коньяка. А если бы было вино, то мы бы приготовили moules á la sauce. Помнишь, в Аркашоне в ресторанчике нам подавали? Ты лопал и не думал ни о чём, а я рецептик спросила и в книжку записала. Надо взять бутылку вина и пучок сельдерея, всё в кастрюлю, а когда закипит, досыпать доверху мидии. И солить совсем не нужно, они и так из солёного моря.

— Придётся обходиться без сельдерея, — произнёс повеселевший Михаил.

После того, как мидии были сварены, их оказалось всего горстка, но это всё же была животная пища, и у робинзонов появилась надежда.

На следующий день за ракушками вызвался идти Михаил. Облачился в гидрокостюм, в котором не так страшно лезть в ледяную воду, взял нож и клетчатую сумку. Набрать полную сумку ракушек не представлялось возможным, но не Вичкин же рюкзачок использовать под тару.

Вика осталась на хозяйстве. Это означало не отходить от палатки и жечь костёр достаточно большой, чтобы отпугнуть медведя.

Кто-то недалёкий сказал, что можно вечно смотреть на горящий огонь, текущую воду и работающих людей. А вы попробуйте, только так, чтобы без перерыва, не отвлекаясь на иные занятия. Через день вам захочется кого-нибудь сжечь заживо, или утопить в текучей воде, а то взять плётку из кожи гиппопотама и устроиться надсмотрщиком на строительстве египетской пирамиды.

Вичка поскучала, сколько смогла, потом принесла дровишек, хотя их и без того хватало с избытком, затем, захватив свою коронную дубинку, поднялась на скалы, пологие в этом месте. И там она встретила медведя, который ничего дурного не умышлял, а тихо-мирно вытряхивал из нор вездесущих леммингов и аппетитно ими чавкал.

— Вот ты где! — мстительно прошептала Вичка. — Теперь не уйдёшь!

Говорят, белый медведь умеет прыгать с места на двенадцать метров. Этот сиганул не меньше, чем на двадцать. Косолапого можно понять, если два раза его спасало от разъярённой фурии немедленное бегство, то и сейчас следует бежать. Вичка с визгом неслась следом. На этот раз она была в кроссовках, пляжные шлёпки остались в лагере.

О, упоение гонкой! Кажется, ещё немного, и удастся приложить дубинкой по мохнатой спине. Увы, северные просторы искажают перспективу, а медведь бежит куда быстрей разгневанной девы. Вот он достиг верхушки прибрежной скалы, на мгновение силуэт зверя отпечатался на бледной синеве неба и вдруг исчез, словно неведомый оператор переключил кадр.

— Куда? — закричала Вичка. — Стой, тебе говорят!

Она вылетела на вершину и еле сумела затормозить. Прямо перед ней разверзлась пропасть, многометровая стена, смотреть с которой всё равно, что любоваться видами с башни святого Олафа в Выборге: в ногах обнаруживается слабость, и противно тянет в животе. Внизу из песка выпирали окатанные волнами горбы и на них, мёртво распластавшись, лежал медведь.