Василий Воронков - Песня песка [litres]

Ана выслушала его – и молчала.

Она выжидающе смотрела на Нива, надеясь, что он сам подскажет ей – вздохом, взглядом, улыбкой, – хорошая это новость или плохая. Она, наверное, и не понимала, о чём он говорит – пустыня, радиомаяки, ламбды, голосовые карты, виман, который увезёт его в пески.

Нива пугало её молчание.

– Я, по правде, сам подавал заявление, – оправдывался он. – Давно очень, ещё до нашего знакомства. Уж и забыть успел – все эти заявления так долго рассматриваются. Не думал, что они в итоге…

– Это опасно? – спросила Ана.

– Опасно?

Нив не думал об опасности. Виманы иногда падали в пустыне, но это случалось нечасто. Исследовательские ламбды хорошо оборудованы и защищены – там можно протянуть несколько месяцев, даже если их полностью заметёт песком.

И всё же…

Нив никогда не бывал в карпаразе, в открытой пустыне. На работе его убеждали, что несчастные случаи на ламбдах – это редкость на уровне статистической погрешности, что у него куда больше шансов погибнуть в хагате, свалившись перед прибывающим поездом на пути, но он до сих пор не встречал никого, кто бы на самом деле летал в пески.

Только год. Одобрят любой перевод. Ему вдруг стало страшно.

– Вовсе нет, – сказал он, – совсем не опасно. Бо́льшую часть времени я буду проводить на ламбде. А ламбда – это настоящая цельнометаллическая крепость! Там есть запасы еды и воды на несколько недель. Никакой шторм не страшен.

– А как же долии?

– Обычно ламбды стоят далеко от пояса ветров. – Нив поморщился, как бы вспоминая, хотя в действительности ничего толком не знал. – Рядом с ними долии падают редко. В городе куда опаснее, чем там! К тому же я никогда не слышал, чтобы ламбду…

– Но ты ведь всё равно не сможешь отказаться?

Щёки у Аны раскраснелись, слезились глаза. Нив невольно покосился на дхаав. Тот работал на удивление ровно, комнату продувало химической свежестью.

– Нет, – сказал он. – Отказаться не смогу. Я ведь сам подавал заявление на перевод, хоть и давно. Это было бы очень странно – сначала подавать заявление, а потом отказываться. Да и вряд ли это вообще возможно, нет у нас такой процедуры. Но это всего лишь на год. И потом я смогу просить о любой должности, в любом…

Ана кивнула – и тут же недоверчиво нахмурилась.

– Это правда, – сказал Нив. – Думаешь, я тебя обманываю? Никто не держит в песках насильно. Не та эта работа, чтобы через силу. Только год. Многие, конечно, остаются там по своему желанию и куда дольше, но…

Ана посмотрела Ниву в глаза.

– Только год, – повторил он.

– И ты будешь уезжать каждую неделю?

– Раз в две недели. Одну неделю там, одну здесь, с тобой.

Ана вздохнула.

– Это ведь совсем недалеко. – Нив обнял Ану за плечи. – Все наши ламбды неподалеку от города, практически сразу за стеной. Всего какой-нибудь час на вимане от центральной, а то и меньше.

Ана молчала.

– Перелёт меньше времени займёт, чем ты с работы сегодня возвращалась! – улыбнулся Нив.

– Да, но… – проговорила Ана. – Это же карпараза, глубокая пустыня! Там по многу дней бушуют страшные бури, там падают огромные долии, там… Один бог знает, что там может произойти!

– Не волнуйся. Если что и произойдёт – ламбдам даже большая долия не страшна!

Нив закусил губу. Лучше уж соврать, чем расстраивать Ану.

– И я, по крайней мере, перестану сидеть весь день с наушниками на голове. А то оглохну скоро. Или с ума сойду.

Ана глубоко и часто дышала. Шелестел очиститель воздуха.

– Ты знаешь, – сказала она, – если ты действительно этого хочешь… И потом – целая неделя вместе! Но я буду очень переживать.

Нив не знал, что ответить.

– Когда тебя переводят?

– Через две недели. Хотя, нет, погоди. – Он потёр лоб. – Осталось уже меньше недели.

– Так скоро?

Ана сидела, прижавшись к нему плечом.

– Да, мне и самому не верится.

– Ты меня извини. Я всего боюсь. Но я понимаю, что для тебя это очень важно. Ты этого так сильно хотел. А я уж как-нибудь переживу, что некоторые вечера мне придётся проводить одной.

– На самом деле, мы теперь даже больше времени будем вместе.

– Да, я на работе, а у тебя выходной.

Ана быстро вздохнула и задрожала, как от озноба.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – спросил Нив.

– Да, просто сегодня… Я немного устала.

Нив поцеловал её в лоб.

– Я рада за тебя, – сказала Ана. – Надо будет отметить это на выходных. Твоё повышение.

– Обязательно отметим. К тому же, знаешь, я ведь, наверное, смогу встречать тебя у видая-лая после работы.

– Обещаешь?

Нив обнял Ану. Она тяжело и часто дышала, но всё равно улыбалась.

На следующий день начиналась куланаа́са, праздник красок.

Ана хотела кататься на поездах, пересаживаясь с одной линии на другую, и Нив придумал особый маршрут – чтобы они смогли посмотреть на раскрашенный к торжеству город, но не попали в толкучку на станциях и в поездах.

Они вышли рано, когда ещё не погасли ночные огни. Ане не терпелось поскорее выбраться из дома, сбежать от хрипящего на последнем издыхании очистителя и духоты, и она даже не успела толком отойти после укола.

Занималось утро – как в самые обычные будни. Нив как будто провожал Ану до видая-лая.

В праздник день всегда длился дольше – после сумерек солнечный свет заменяло электричество, – поэтому город ещё спал, никто никуда не торопился, и по пути им не попадались прохожие. Ана жаловалась на холод, хотя, несмотря на утренние часы, уже припекало. Ветер – теплый, как чьё-то дыхание. Небо – чистое и светлое, без облаков. Нива пугал этот странный озноб Аны. Надо было предложить ей вернуться, но он не решался. Она так ждала праздника, он не мог заставить её весь день проваляться в постели.

Старый район почти не украшали.

Ни газовых гирлянд, ни ажурных фонарей, ни цветных флажков, которыми обычно пестрили в куланаасу улицы. Люди вопреки этой давящей серости приклеивали на свои окна яркие фигурки – вырезанные из бумаги силуэты богомольцев с комично распростёртыми руками. Издали аппликации превращались в аляповатые кляксы, и казалось, что стёкла домов замазаны масляной краской. Нив пожалел, что сам не догадался вырезать смешных человечков из бумаги. Ана наверняка бы обрадовалась.

Но она и так улыбалась, её не смущала серость окраин.

Уже рядом с Нивартаном они увидели несколько растяжек с поздравлениями и одинокий синий флажок у входа в плев. Со станции они уехали в почти пустом вагоне – праздник ещё не начался.

Ана сидела у окна и смотрела на проносящиеся мимо дома. Они выходили там, где она хотела. Она не знала названий, она просто говорила – когда заводили музыку, и весь состав, вздрогнув, замедлял ход, – что им обязательно нужно посмотреть на эту древнюю гармию, газовую иллюминацию, длинный икавезман, или постоять на красивом перроне, накрытом, как саваном, тусклой гирляндой, от которой исходила тень, а не свет.