Василий Криптонов - Последний звонок. Том 1

— Слушаю, — ответил я, одновременно оценивая обстановку.

Я полулежал в машине Элеоноры на разложенном пассажирском сиденье. Прохладно. За слегка запотевшими окнами — раннее утро. Какие-то люди начинают бродить. Сейчас, когда кавардак в голове успокоился, я осознал, что часовня стоит не посреди пустынной горы. Кругом людское жилье. Деревенька, должно быть. А если бы вчера, сквозь порывы ветра, кто-то услышал крик Элеоноры?

Я торопливо просмотрел обрывки воспоминаний. Нет, никого.

— Ого, ты че там, с телефоном в обнимку сидишь? — удивился Вася. — Двух гудков не прошло…

— В «Тетрис» играл. Не спится. Есть новости?

Элеонора, видно, давно проснулась — если вообще спала. Она курила, выпуская дым в приоткрытую форточку. Заслышав мой голос, повернулась:

— Мне в туалет нужно.

Я кивнул. Элеонора выбросила окурок, завела мотор, посмотрела в зеркало заднего вида, и машина понеслась задом наперед.

— Димон? — озадачился Вася.

— Нет, это я, отец ученицы. Борис…

— А, Борис Владимирыч…

— Вадимович. Дмитрий спит, я записываю.

Машина остановилась резко, меня швырнуло спиной на откинутое кресло. Элеонора выскочила наружу, впустила в салон порцию холодного воздуха. Дверь оглушительно хлопнула.

Я смотрел за Элеонорой до тех пор, пока она не скрылась в темно-синей пластиковой кабинке. Там я отступился, позволив ей быть полностью собой.

— Ну, в общем, — принялся тянуть слова Вася. — Это, короче, мужик…

— Адрес, — перебил я. — Больше ничего не нужно.

— Адрес — Лазо, двадцать. Мужика зовут Павел Аркадьич, фамилия Харитонов. Только он…

— Лазо, двадцать. Это частный дом?

— Да нет, обычный жилой.

— Квартира?

Вася назвал номер квартиры. Я, разумеется, ничего не записывал. Тому, кто умеет работать с памятью, записи ни к чему.

— Спасибо, выручил. Буду должен.

— Погоди, а…

Я сбросил вызов и убрал телефон. В салоне становилось теплее — Элеонора оставила двигатель включенным. Затекшее, окоченевшее тело начало оживать. Отключив временно инстинкты самосохранения, я вылез наружу. Мимо меня шла, переваливаясь, как утка, с боку на бок, пожилая женщина в болоньевой серой куртке. На каждом втором шаге о ее ногу колотилась пустая пятилитровая бутыль. Когда я начал выполнять приседания, женщина плюнула и подумала, что я наркоман.

— Ты чего, скотина, в спортсмены подался? — услышал я голос Элеоноры, когда счет перевалил за тридцать.

Я остановился. Дыхание стало сиплым и тяжелым. Физическая форма Бориса — хуже не придумаешь. И сигареты, да. Надо от них избавиться, все равно уже так не работают.

— Упражнение прекрасно согревает, бодрит и активизирует организм, — сказал я. — Попробуй. Неужели приятно дрожать от холода?

— Пошел в задницу. — Элеонора взялась за ручку двери, но я остановил ее. — Что, опять?

— Я могу тебя заставить, знаешь.

— Ну так заставь.

Подумав, я отпустил ее. Эля тут же села в машину. Зеленый «Peugeot» сорвался с места, пролетел десяток метров, напугав женщину, идущую назад с полной бутылью, и остановился. Эля вылезла из машины, подошла к колонке.

— Совсем поодурели! — принялась гавкать женщина. — Наркоманы чертовы!

— Вы, дамочка, поширяйтесь с мое — по-другому запоете, — осадила ее Элеонора. — Ступайте себе с богом.

Мысленно я перерезал ниточку, протянувшуюся от женщины к Элеоноре. Женщина пошла дальше, ворча под нос что-то неразличимое. Я же услужливо опустил силой мысли рычаг на колонке. Мощная струя ударила в асфальтовую колею. Элеонора одарила меня мрачным взглядом.

Пока она умывалась, я шел к ней, дыхание успокаивалось, в голове становилось яснее. А что самое главное, Борис молчал.

— Что теперь? — спросила Элеонора, окончив водные процедуры.

— Лазо, двадцать. Адрес человека, который скажет нам, где Юля.

— Я спрашиваю, что со мной теперь будет? — Она смотрела мне прямо в глаза. С такой ненавистью, что стало неуютно.

Отвернувшись, я прислонился к багажнику автомобиля, задумался. А ведь действительно, что с ней-то теперь будет? Я выделил из десятка возможных единственно правильный вариант:

— Какое-то время тебе придется быть со мной. Даже после того как все закончится. Ты мне нужна, иначе я стану неадекватным.

— Чем ты станешь? — Элеонора задохнулась от возмущения. — Неадекватным? А сейчас — это что, это ты…

— Эля, не пытайся казаться глупее, чем ты есть. Неадекватным я был вчера вечером. Услышал твой голос в телефоне, и процесс запустился. Я в тебя влюблен. Мне нужна от тебя полная взаимность и периодическая половая связь. Все это ты мне дашь. Со временем приступы прекратятся, и я тебя отпущу.

Пощечина оказалась неожиданностью, я едва не упал, но тут же спохватился и заставил Элеонору вытянуться по стойке смирно.

— Ты понимаешь, что изнасиловал меня, ублюдок? — прорычала она.

— В твоих мыслях этой ночью я не заметил ни малейшего следа симуляции.

Теперь она покраснела, и я, почувствовав нарастающее возбуждение, достал из кармана спиннер. Не сейчас, не время.

— Ты заставил меня…

— Хватит! Ты пришла ко мне, попросила защиты. Я тебе ее дал. За это нужно платить. Цена — вот такая. Не нравится — катись на все четыре стороны. Защиту я снимаю.

С большим удовольствием, будто увлеченный интересной книгой, я следил за лихорадочными мыслями Элеоноры. Она представила, как возвращается домой, к мужу и дочери, и больше не связывается ни со мной, ни с Димой, ни… Жанна. А вот бросить Жанну она не может, оказывается. В ее мыслях — что-то такое хрупкое, маленькое, беззащитное, сжавшееся в углу гостиничного номера, а над этим трогательным существом возвышается мерзкий донельзя Петя.

Я попытался подключиться к мыслям Жанны, но увидел лишь тьму. Должно быть, спит. Немудрено. Сегодняшняя ночь для всех нас оказалась непростой.

— Мне нужно вернуться в гостиницу, — объявила Элеонора.

— Это значит, что ты отказываешься от защиты?

Я подходил к двери машины, уверенный в ответе, когда тихий голос поразил меня:

— Да.

— Прости, что? — Я внимательно смотрел на нее, поникшую, мокрую и непривычно спокойную.

— Простить? — Элеонора усмехнулась. — Да щас, разбежалась. Отказываюсь, ага. Сдалась мне такая защита. Та тварь, что села в мою машину, по крайней мере использовала меня строго по делу, а не как биомастурбатор уникальной модели.

Такого ощущения пустоты в грудной клетке я не ожидал. Дышать сделалось трудно, каждый вдох походил на подвиг. И, прежде чем разум успел вмешаться, сработал инстинкт: «удержать то, что необходимо!»

— Шучу! — Улыбка Элеоноры согрела меня самым искренним теплом. — Что ты такой серьезный-то? Падай в «Пежню», поехали, куда там тебе надо.

Когда мы уселись и пристегнули ремни, она произнесла другим тоном: