Рэй Брэдбери - Полуночный танец дракона [litres]

– Если я правильно помню, – сказала Эмили Фентрисс, которая между делом допивала уже второй бокал шампанского, – она никогда не отличалась пунктуальностью. А по поводу того, почему все тебе названивают, так это потому, что ты всегда отвечаешь на приглашения.

– Но я же не могу просто бросить трубку!

– Да ладно, делов-то: говоришь, что перезвонишь потом, а сам не перезваниваешь.

– Не, я так не умею…

– А не умеешь, так неси свой крест спокойно и не возникай.

– Ладно уж, кто бы говорил… Ты сама-то часто людям не перезваниваешь?

– Знаешь, я как-то попроще на все это смотрю. Нет, у меня, конечно, тоже где-то глубоко внутри спрятано «доброе сердце». Но сверху я толстокожая, как бегемот.

– Это ты-то?

– А что? Стоит только дать слабину – и все алкаши в баре будут воспринимать твое появление как Второе пришествие Христа… Каждый бомж будет уверен, что твой священный долг – спасти его заблудшую душу… Проститутки станут требовать, чтобы ты вытащил их из бездны порока, политики – вешать тебе на уши какую-нибудь кисло-сладкую лапшу, а бармены – рассказывать тебе историю своей жизни, вместо того чтобы выслушивать твою… Знаешь, таким обалдуям даже полицейские не выписывают штраф – из жалости. Да что там полицейские – раввины приглашают их к себе на пятницу, не смущаясь тем, что они баптисты…

– Может, хватит уже? – сказал он.

– Должна же я была выпустить пар! Это ведь ты у нас… кто ты там у нас?

– Лауреат ежегодной премии «Доброе сердце», учрежденной Обществом Красного Креста…

– Вот и радуйся! Ой… Кажется, это она.

– А-а, Берил Вероника! – с фальшивой радостью воскликнул Ральф Фентрисс.

– Можно просто Берил, – тихо отозвалась вновь прибывшая, которая, следует признать, была очень молода и очень хороша собой.

– Ну, присаживайся, присаживайся…

– Присаживаюсь, как видишь. Что у вас тут – шампанское? Бокал, конечно, мог бы быть и побольше… Ну, чего ты ждешь? Наливай.

Он доверху наполнил ее бокал, так что вино едва не перелилось через край.

Мгновенно опрокинув его, она сказала на выдохе:

– Еще, пожалуйста!

– Кажется, вечеринка обещает быть долгой… – процедила сквозь зубы Эмили Фентрисс.

– Извини, если что не так… – сказала Берил Вероника Глас.

– Да чего уж там – наливай. И мне тоже.

С улыбкой, в большей степени напоминавшей оскал смерти, Ральф Фентрисс наполнил бокалы им обеим.

– Здорово, что все мы опять собрались, – кисло сказал он.

– Все, да не все… – вздохнула Берил Вероника Глас.

– Сколько уже прошло?

– Четыре года один месяц и три дня, – ответила она.

– Это со дня нашей последней встречи?

– Нет, со дня его смерти.

– Ты о Сэме?

– Не спрашивай. Лучше налей мне еще…

Он налил.

– Что, все еще не отпустило? Ну, Сэм?

– Сэм никогда меня не отпустит.

– Но он ведь уже давно…

– Знаешь, у меня полное ощущение, что смерть тут не при делах. Вот скажи: можно ли привлечь покойников к суду за приставания?

– Не знаю, как-то не думал об этом. Сэм – он же всегда был живчик, наверное, остался таким и после смерти. Но, собственно… – Фентрисс взглянул на часы. – Почему ты позвонила именно нам?

– Потому что у меня появился новый бойфренд.

– Что ж, я рад за тебя!

– Да нечему пока радоваться. Мы с ним уже больше года друг друга мучаем. Мы как будто стоим на краю обрыва и никак не решаемся спрыгнуть. Тянемся, тянемся друг к другу… Год прошел, и еще два месяца. И все одно и то же: только посмотрю на него – и сразу реветь. Это точно Сэм. Я знаю, это его штучки…

Ральф Фентрисс основательно отхлебнул шампанского и вкрадчиво сказал:

– Хочешь, я дам тебе совет? Твоему новому другу надо просто… чтобы ты ему отдалась, и тогда есть шансы, что эта… гм… эта крышка гроба захлопнется.

– В смысле?!

– Ну, если ты отдашься ему, займешься с ним любовью – в самом прямом библейском смысле, то только тогда Самуил, Сэмми, Сэм и иже с ними… сможет умереть. Ибо сколько же можно… – добавил он.

Некоторое время Берил Вероника Глас пыталась испепелить Ральфа Фентрисса взглядом, а он при этом сидел, напряженно уставившись в тарелку.

Потом она зарыдала.

– Только не это, пожалуйста… – попросил он.

– Ладно, не буду… – давясь, сказала она, при этом слезы продолжали беззвучно капать у нее из глаз.

Наконец она успокоилась и опустила глаза в тарелку.

– Боже, что стало с моим салатом!

– Ну, его и так не мешало бы подсолить… – натянуто улыбнулся он.

– Наверное, – сказала она, – а некоторым не мешало бы и добавить перцу…

– Это ты про кого?

– Про своего нового бойфренда. С которым мы так ни разу и не…

Фентрисс заказал бутылку хорошего вина, дождался, пока ее откроют и разольют, и сказал:

– Пора!

– Наверное.

– Да что я тебе говорю – ты же сама все понимаешь. Пора заколотить крышку и засыпать могилу.

– Не-е-т! – Берил завыла, и из глаз у нее снова потекли слезы.

– Прости, я не хотел… – сказал он.

– Нет, не извиняйся! Кто-то должен был мне это сказать. А ты правда думаешь, что это нормально?

– Ты о чем?

– Если я ему отдамся? Ты же был его лучшим другом. Поэтому у тебя я и прошу разрешения…

– Какого еще разрешения?! Тебе не требуется никакое разрешение!

– Нет-нет, я так не могу, как ты не понимаешь! Сэм ведь так тебя любил, и ты его тоже, вы столько времени провели вместе, вы все друг о друге знали с тех пор, как пошли в школу… И бизнес у вас был общий, и женщины вам нравились одни и те же, ну, ты же сам все знаешь! Ты был Сэму вместо семьи! У кого еще, скажи, мне просить… развода?

Фентрисс в изнеможении откинулся на спинку стула.

– И это после стольких лет? Ты хочешь не просто расстаться или разъехаться, а обязательно развестись и развенчаться?

– Да, именно развенчаться! Мы все: и он, и вы, и я – мы были как будто повенчаны друг с другом. Невозможно поверить, что этого больше нет. Это как наваждение… Иногда часа в три ночи у меня звонит телефон, и я боюсь подходить. Мне кажется, что это он. Звонит, чтобы сказать: я люблю тебя…

– Но это не может быть он.

– Откуда ты знаешь, а вдруг может? И утром, когда завтракаю, я тоже никогда не беру трубку! Завтраки – это… У нас были такие удивительные завтраки… Такие обеды… Мы шли в «Grand Cascade» или ехали куда-нибудь за город – в «Hotellerie du Basbreau» или даже в «Pierrefonds», где дают только сэндвичи, но у нас всегда было с собой такое хорошее вино, что с ним даже простые сэндвичи шли на ура… А еще «Hotel de la Poste» – в Авиньоне, кажется… Или нет? Где еще может быть во Франции «Hotel de la Poste»?

– Я не… – попытался вклиниться Ральф Фентрисс. Но она продолжала:

– Ну, неважно… Помнишь тот потрясающий томатный суп? Сэм еще придумал класть на него сверху плоский сухарик, как будто это лед, а потом ложкой прорубать прорубь, чтобы прорваться внутрь… Как-то раз мы заказывали его три раза подряд и после каждого выпивали по бутылке «Le Corton». Нам тогда очень повезло, что в отеле нашелся свободный номер; возвращаться в Париж мы были уже не в состоянии. Ты еще тогда лег спать в ванной…