Кори Доктороу - Выход [электронное издание АСТ] [litres]

– Да просто огромными, – сказал Керсплебедеб. – Как-то раз я посещал старые, так по сравнению с новыми они казались сараем. Четыре тысячи спальных мест. Это не таверна, это город . Там теперь расположилась самая большая, умопомрачительнейшая ферма, десять этажей вышиной.

– Как они сделали «Б и Б» такими высокими?

– Есть места вокруг Ниагарского нагорья, которые сейчас закрываются. Страны становятся банкротами, переходят на частное управление, и школы закрываются, и больницы тоже. Они все закрыли и разбрелись на все четыре стороны. Некоторые ушельцы в Румынии создали хорошие чертежи землебитных строений, которые очень легко возводить. Построили новые крылья «Б и Б». Иногда здание появлялось там, где вчера еще ничего не было, уже со всеми коммуникациями и удобствами. Перед зданием детишки играют в хоккей, а бабушки присматривают за ними с открытой веранды.

– По описанию все выглядит замечательно. Как бы мне хотелось самому посмотреть.

– Я пришлю тебе фотографии, – Гретил была рада, что они сменили тему.

– Я только что понял, что имею пользовательский интерфейс. Буквально, я подумал: «Как же выглядит это место»? Оно никак не выглядело, но потом вдруг бац! Возник пользовательский интерфейс, типа демоверсии, панель с векторными нарисованными кнопками, чатом, настройками, камерами, файлами, инфографикой…

– Это заслуга Бес, – сказала Гретил. – Она устала ждать изображений в своей визуальной чувствительной сфере. И нашла какой-то старый пользовательский интерфейс для отшельников, людей с болезнью как у Герига [104] Лу Гериг – американский бейсболист, болевший боковым амиотрофическим склерозом. , управлять которым можно было с помощью электроэнцефалограммы. Ты видишь указатель?

– Вижу.

– Попробуй его переместить.

– Как попробовать?

– Просто попробуй.

– Ух ты!

– Сработало?

– Работает. Подожди…

Незаметно она открыла зеркало его пользовательского интерфейса, увидела стрелку, которая перемещалась с одной большой стандартной кнопки на другую, и наконец остановилась на надписи «Инфографика».

– Как нажимать?

– Просто пробуй .

Теперь они оба могли просматривать его инфографику. Она смотрела на экраны, развешанные на стенах, он смотрел на свое место-без-пространства, где было оживлено его развоплощенное хрупкое сознание.

– Значит, это и есть я?

– Не надо упрощать. Это способ восприятия определенных частей тебя. Технически я являюсь частью тебя.

– Это как понимать?

– Ты – это твоя реакция на меня. Если бы ты реагировал на меня совершенно иначе, чем в то время, когда ты был…

– Сделан из мяса.

– Да. Если бы ты так реагировал, то был бы уже совсем другой личностью. Беседа, которую мы сейчас ведем, частично определяет тебя.

– Я перестану быть собой, если ты умрешь?

– Отчасти.

Керсплебедеб грубо высморкался.

– Нет, послушай!

– Ха, я только что нашел камеру, чтобы смотреть на вас обоих. – Он вызвал окно с видеопотоком, поступавшим с обеих камер, установленных в комнате. Гретель выглядела совсем плохо. Как и Керсплебедеб. Но она еще выглядела старой . И жирной. И нелюбимой.

Она проглотила ком в горле.

– Когда ты теряешь важного для тебя человека, ты не можешь реагировать так же, как если бы этот человек был рядом. Как когда… – она еще раз сглотнула, – когда рядом была Ласка. Я злилась, но она парой слов могла меня охладить. Она была частью моего восприятия, внешним протезом для моих эмоций. Она помогала мне поддерживать мое внутреннее равновесие, – примерно то же самое, чем для тебя являются процедуры предварительного этапа. Затем… – она остановилась. – Теперь, когда ее нет, я уже не та Гретил, которую ты знал раньше. Личности существуют в сочетании с другими людьми.

Керсплебедеб забавно посмотрел на нее.

– Я никогда не рассматривал это с такого ракурса, но ты права. Другие люди делают тебя лучше или хуже.

– Гретил, – сказал Итакдалее. – Лимпопо мертва?

Кровь словно отхлынула от ее лица, кожу стянуло.

– Почему ты это сказал?

– Ее нет с вами. Ты говоришь о том, как люди меняются, когда теряют любимых. Лимпопо умерла?

– Мы не знаем, – сказала Гретил.

– Мне так не кажется, – заявил Керсплебедеб. – Это больше походило на похищение. Теми, кто убил тебя и Джимми.

– Какого Джимми?

– Он пришел после твоего сканирования. Парень, что выгнал вас всех из «Бандажа и Брекетов». Лимпопо рассказывала мне эту историю.

Инфографика заплясала.

– Ах, этот Джимми. А что он вообще делал вместе со мной и Лимпопо?

– Вы вдвоем вернулись, чтобы спасти его. Он не мог идти. Отмороженные пальцы ног. Они взорвали комплекс Тетфорда, мы ушли. Он был в скверном состоянии, приплелся в Тетфорд совсем никудышным, у него не было времени подлечиться, прежде чем нам пришлось уходить. Мы не смогли найти его скан.

– Но у вас есть скан Лимпопо?

– Да, – сказала Гретил.

– Что?

– Что?

– Гретил, Estoy aqui por loco, no por pendejo [105] Я, возможно, сумасшедший, но не дурак ( исп. ). . Я мертвый, но не сумасшедший. Так что насчет скана Лимпопо?

– Мы не хотели запускать его, потому что она все еще может быть жива, и это будет очень странно – запустить еще живого человека. Если она вернется сюда живой и невредимой, а здесь работает ее сим, то ей придется убить версию себя. Или жить с этим.

– Неужели?

– Ну да.

– Тогда почему у Керсплебедеба такой вид, будто ты мне сейчас компостируешь мозги?

Тот пожал плечами.

– Забыл, что он нашел камеру.

Гретил встала, прислонилась к стене и уставилась в потолок.

– Что насчет Лимпопо, Керсплебедеб?

– Мы делали сканы, начиная с толпы ученых и, как ни странно, двух случайных наемников в Университете ушельцев; затем еще немного в «Б и Б» и чуть больше в космическом городке. Они все разные, сделаны с использованием разных методов пост-обработки, различной калибровки, разного оборудования, да и вообще все сканы сделаны по-разному. Сейчас ушельцы по всему миру пытаются делать сканы, и все используют какие-то собственные идеи и технологии. В общем, полная каша. Одна рабочая группа изобрела стандартный способ упаковки данных и предварительного их опробования для проверки, станут ли они работать в конкретном симе. Это показатель достоверности работы каждого мозга в банке, отдельное число, показывающее, знаем ли мы, как вернуть к жизни этого человека.

– Пока, вроде, все понятно. Когда меня сканировали, все было хаотично. А скан Лимпопо не так хорош, как можно было бы надеяться?

– Твой скан – девять целых восемь десятых. Ее скан – одна целая семьдесят шесть сотых.

– М-да. На шкале от одного до десяти, верно?