Ян Валетов - Чужие сны

— Бездарно льстите, Сергей Борисович!

— Отнюдь, — возразил попутчик и посмотрел на Давыдова без тени усмешки. — Ваша литература действительно очень хороша. Впрочем, чего можно ожидать от демиурга?

Денис посмотрел на собутыльника, как на ненормального:

— Это вы меня демиургом назвали?

— Да, вас, — подтвердил попутчик.

— Совсем меры не знаете, — констатировал Денис с печальными интонациями врача, только что поставившего сложный диагноз умирающему пациенту. — Какой я вам демиург?

— Не волнуйтесь так, Денис Николаевич!

— Да я и не волнуюсь! Можете обращаться ко мне не по имени-отчеству, а по-простецки — Боже мой!

— Давайте-ка закусим, Денис Николаевич! — ухмыльнулся Сергей Борисович, и неожиданно подмигнул. — Вы, конечно, остряк, но, наверное, знаете, что до Платона слово «демиург» означало просто высококлассного ремесленника?

— Если вы думали меня этим обидеть — и не пытайтесь. Я на ремесленника не обижаюсь. Да, писать — мое ремесло, и смею уверить, это я умею делать хорошо!

— Да кто б сомневался!

В этом месте Сергею Борисовичу надо было бы всплеснуть руками, изображая озабоченность, но озабоченности не было. Глаза у попутчика оставались холодными, как замерзшие лужицы промозглым ноябрьским утром. Неприятные глаза. Однозначно неприятные.

— Прекрасно пишете, — продолжил он. — Убедительно. Натуралистично. А насчет демиурга… Имейте терпение, любезнейший, и я вам все разъясню. Что ж вы не закусываете?

Давыдов демонстративно взял с блюдца маслину.

— Преамбула, — напомнил он.

— Как вам будет угодно…

— Вы определенно питаете нездоровое пристрастие к литературе начала XIX века!

— Что ж вы мне прикажете? Постмодернистов читать? — удивился Сергей Борисович искренне. — Мне они ни к чему. Преамбула, значит… Ну, что ж…

Он изящно расположился на своей полке, забросил ногу на ногу и сыграл бровью.

Позер, подумал Давыдов. Выламывается, как сдобный пончик в ведре с помоями. Но дорогу он мне скрасит, тут сомнений нет. С таким не заскучаешь. Главное, чтобы не оказался голубым. Это был бы феерический финал удачного вечера. Можно догадаться, что сказала бы Кара…

— Представьте себе, — начал Сергей Борисович, разглядывая Давыдова своими замороженными глазами, — что человеческая цивилизация не первая на этой планете. И даже не вторая…

Давыдов фыркнул.

— Вы это серьезно? Да об этом три раза в неделю передачи показывают! Такие, знаете, мистические донельзя, и голос от автора загробный. «А теперь мы сообщим вам самую страшную тайну…»

— Как ни странно это будет для вас, Денис Николаевич, но я вовсе не шучу. До того, как люди научились ходить прямо и бросать друг в друга палки и камни, на Земле уже существовали две протоцивилизации.

— Здорово!

— Несомненно, здорово! — согласился попутчик. — Я рад, что могу поднять вам настроение! А то вы мне показались несколько напряженным, таким закомплексованным, что ли? Вы слушайте, Давыдов, слушайте, вам понравится! Можете даже книжку написать на этот сюжет, о прошлом вам писать не возбраняется!

— А мне ни о чем писать не возбраняется, — осклабился Денис. — Во всяком случае, пока никто не запрещал!

— Не ваш случай, — сказал Сергей Борисович с убийственной серьезностью.

Вот только что он ерничал, буквально фонтанировал сарказмом, и вдруг угрожающе пригнул голову, поглядел исподлобья, отчего Давыдову даже стало не по себе.

— В вашем случае, Денис Николаевич, — продолжил он с той же интонацией, — нужно очень хорошо задумываться, что писать, о ком писать и о чем писать. Еще пару недель назад это было в вашей компетенции, а сегодня… Сегодня — уже нет.

— Что вы имеете в виду? — спросил Давыдов, стараясь придать тембру значимости, но, пожалуй, безуспешно. Вопрос получился жалобным, словно Денис просил собеседника о чем-то невозможном.

— До этого мы еще дойдем, любезнейший, — пообещал Сергей Борисович и снова улыбнулся одним ртом, быстро растянув углы тонких, как нити, губ. — В основе каждой стройной системы существования мира, придуманной человеками, лежит космогония, не так ли, Денис Николаевич? Люди много раз переписывали свою версию создания мира, подгоняли под свои представления о том, как устроена Вселенная, придумывали гипотезы. И, будучи существами самовлюбленными, малообразованными и нахальными, всегда рассматривали свою цивилизацию как единственную на планете. Нет, конечно, были и те, кто говорил, что задолго до людей на Земле существовали титаны, разные там эльфы с гоблинами, гномы, наги, баньши… Но кто ж всерьез воспринимал таких сказочников? Люди — единственный разум на планете! И все! Обсуждению не подлежит. Единственные за все миллиарды лет истории Вселенной. А это, господин писатель, утверждение ложное, проистекающее от дремучести и, простите, глупости…

— А вы, значит, точно знаете, что это не так?

— Точно знаю, — сказал Сергей Борисович.

— А можно полюбопытствовать, откуда? — спросил Денис, испытывая изрядное облегчение.

Страх внезапно покинул Давыдова. Ему даже стало стыдно за испытанное только что беспокойство. Попутчику явно полагалась шапочка из фольги. И еще — фунт галоперидола. Или два.

— Ну конечно же можно, — собеседник выгнул бровь и погасил свою пугающую ухмылку. — Дело в том, что я и есть представитель тех, кто жил на Земле задолго до вас.

Три фунта галоперидола, подумал Давыдов. С довеском для верности. Чтоб не сбежал. И по вене… Только б не буйный, а то придется санитаров вызывать. Лучше бы он был голубым…

— На вашем месте, Денис Николаевич, — с искренним дружелюбием посоветовал попутчик и потянулся за коньяком, — я бы не делал поспешных выводов. Я, уверяю вас, не более безумен, чем вы, и более образован, чем абсолютное большинство ваших читателей. Они вас, при всем уважении, серьезно не воспринимают, а я очень даже воспринимаю. Настолько воспринимаю, что даже решился на личную встречу с вами, что правилами запрещено категорически. Давайте-ка еще по рюмочке для лучшего восприятия! А то вас, судя по лицу, то в жар, то в холод бросает… Мы только начали, и вам предстоит узнать много интересного.

Давыдов принял от Сергея Борисовича рюмку и, пробурчав «прозит», сглотнул ее, не почувствовав вкуса.

— Вы закусывайте, — предложил попутчик и тоже выпил.

— Человеческие существа после пятой не закусывают, — пошутил Денис мрачно. — Тем более, когда узнают, что их планета на самом деле принадлежит кому-то другому!

— Милый, милый Денис Николаевич! — Сергей Борисович с сожалением покачал головой. — Дело в том, что обе цивилизации, существовавшие до вас, были гостями на этой планете, так что ваши права коренных жителей никто не нарушил.