Дэн Симмонс - Сироты вечности [сборник litres]

Хромой Барсук, вздрогнув, проснулся и обнаружил, что сон не закончился, когда он открыл глаза. По нему ползали змеи. Настоящие. Они шипели, гремели хвостами и разевали ужасные пасти в нескольких дюймах от глаз смертельно испуганного мальчика.

«Другой возможности у тебя не будет, маленький человек, – раздался голос, хорошо знакомый Хоке Уште по предыдущим снам. – Уйдешь ли ты отсюда подобру-поздорову?»

Хромой Барсук уже хотел выкрикнуть «охан!» и выскочить из кишащей змеями ямы, но в последний момент вспомнил, что в таком случае он покроет позором своих дедушку с бабушкой и стариков, помогавших ему в ханблечее , а потому вместо того, чтобы крикнуть «да!», Хока Уште зажмурился, приготовившись умереть, стиснул зубы и сказал «нет!».

Когда мальчик открыл глаза, змей в яме не было. Облака разошлись, и все вокруг озарял звездный свет – такой яркий, что Хока Уште ощущал его кожей. Он снова сомкнул веки. И заснул.

И наконец к нему пришло настоящее видение.

Хока Уште вернулся к парильне, как было велено. Один из двоих мальчишек, поставленных там ждать его возвращения, побежал в деревню за старейшинами, а другой принялся подбрасывать топливо в костер, чтобы раскалить камни. К середине утра шесть стариков сидели нагишом в клубах пара и дыма, слушая рассказ Хромого Барсука о видении.

Поначалу Хока Уште думал умолчать о своем видении про не-видение, но в конечном счете решил поведать всю правду и только правду.

Старики в парильне недовольно хмыкали, пока Хока Уште описывал свои сны про падающий валун и злобных животных, но, когда он поведал, как поборол гремучих змей, велевших ему уходить, все шестеро хором воскликнули: «Хай!»

– А потом ко мне пришло настоящее видение, – сказал Хромой Барсук. – Мне так кажется.

Хороший Гром передал трубку юноше, и, пока тот затягивался, старый вичаша-вакан промолвил:

– Ваште . Расскажи нам, вичаша .

И Хока Уште описал свое видение в таких словах:

– После того как гремучие змеи исчезли, меня всего трясло, а потом я снова закрыл глаза и увидел такой вот сон. Сперва мне приснилось, будто я не сплю, а бодрствую и голос говорит мне: «Хока Уште, поднимись на вершину горы. Юхакскан чанунпа . Возьми с собой трубку. Твоя трубка – вакан. Таку воекон кин юха ел войлагьяпе ло. Эхантан нажин ойате мака ситомнийан чанунпа кин хе уйваканпело. Она используется для всего. С тех пор как прямостоящие люди расселились по всей земле, твоя трубка – вакан ». И вот я поднялся с трубкой на вершину горы… А гора теперь стала гораздо выше, чем мне помнилось, и я видел все Паха-сапа, как если бы смотрел вниз с махпия , облаков. Но одновременно я видел все словно вблизи… хенаку , лося в лесу, птиц в ветвях деревьев, бобров в ручье, даже насекомых в траве… как если бы кто-то дал мне глаза ванбли , орлиные глаза. Потом своими новыми орлиными глазами я разглядел виньяну , женщину, она находилась в далекой-предалекой долине Паха-сапа, но я без труда различил длинные волосы – распущенные, если не считать одной тонкой косички слева, обернутой бизоньей шерстью. Ее платье из белой оленьей кожи сияло так ярко, что мне вспомнились дедушкины рассказы про Птесан-Ви, Женщину Белая Бизониха, которая дала нам первую чанунпу и научила людей, как пользоваться трубкой при молитвах…

При этих словах шестеро стариков взволнованно пошевелились, откашлялись и переглянулись сквозь пар и дым, ибо Женщина Белая Бизониха была самым священным из всех священных существ, посещавших икче-вичаша . Но ни один из них не промолвил ни слова, и Хока Уште продолжил:

– Однако то вряд ли была Женщина Белая Бизониха – скоро я объясню, почему мне так кажется. – Хромой Барсук не замечал пристальных взглядов слушателей, увлеченный собственным рассказом о видении. – Я следил за ней глазами, пока она не вошла в пещеру где-то глубоко в Паха-сапа. А потом случилось странное… – Мальчик закрыл глаза, словно пытаясь получше рассмотреть образы сна. – Паха-сапа вдруг заколыхались, как бизонья шкура, которую вытряхивает женщина. Деревья склонились долу, птицы взлетели к небу, и камни посыпались в каньоны. Ручьи перестали течь, когда земля под ними заходила ходуном. Громадные валуны покатились со склонов, и в земле раскрылись трещины…

Шестеро стариков затаили дыхание, ожидая дальнейших слов Хоки Уште.

– А потом… это трудно описать, но горные хребты вдруг сдвинулись, сложились тесными складками, словно Праматерь Земля тужилась в родах, и из недр Паха-сапа стали выползать четыре гигантские каменные головы. Они выросли высотой с высокую-превысокую гору, на вершине которой я стоял, и уставились на меня своими каменными глазами, а я смотрел на них своими орлиными глазами. И по-моему, то были головы вашичунов …

Хороший Гром кашлянул.

– Почему ты думаешь, что то были головы васичу ? – спросил он, употребив другое слово для обозначения «пожирателей жирных кусков», бледнолицых.

Хока Уште моргнул, словно опять пробуждаясь от своего сновидения.

– Сам я никогда не видел вашичунов , – сказал он, – но тункашила Громкоголосый Ястреб говорил, что у них иногда растут волосы на лице, а у двух каменных голов на лице были волосы… у одного – на подбородке, у другого – под носом, точно воробьиное крылышко.

Шестеро стариков переглянулись и хмыкнули.

– А еще, – продолжал Хока Уште, – в этих каменных лицах было что-то такое, что испугало меня так же, как в детстве пугали угрозы бабушки, когда она загоняла меня в типи вечером: «Хока Уште, истима йе, вашичун анигни кте …»

Старые воины улыбнулись. Они тоже слышали, как матери и бабушки в селении говорили детям: мол, ну-ка живо спать, не то придут белые люди и заберут непослушников в свои дома. Дети не боялись ни ванаги , призраков, ни страшилищ чичийи и шийоко , но угроза про вашичунов всегда действовала безотказно.

– В общем, – сказал Хока Уште, – я решил, что огромные каменные головы, родившиеся в Паха-сапа, – это головы вашичунов . Но на этом сон не кончился. – Он поерзал на месте, явно стесняясь рассказывать дальше.

Старики ждали.

– Потом мне приснилось, будто я спускаюсь в ту долину и захожу в пещеру, куда вошла красивая женщина, – через силу продолжил Хока Уште. – Там горит костер, освещающий чудесные белые шкуры, расстеленные на полу…

Мужчины снова значительно хмыкнули, подумав о белых бизоньих шкурах. Хромой Барсук не обратил внимания.

– …И платье из ослепительно-белой оленьей кожи, висящее на вделанном в стену оленьем роге. А на шкурах у костра… – Мальчик облизал губы и глубоко вздохнул. – На шкурах у костра лежат три красивые женщины. Они голые, тела у них почти оранжевые от огня, и волосы такие блестящие, что отражают свет… – Он снова умолк.