Михаил Зуев - Инкубус [litres]

– Почему, господин Инь? Как мне кажется, любой нормальный человек способен отличить добро от зла!

– В ваши рассуждения вкралась ошибка, мэм.

– Какая?!

– Кажется – я цитирую вас – вы сказали «любой нормальный человек». Так?

– Именно!

– Вы ошиблись. Мы – не люди.

Инь замолчал. Грудь Кадри учащенно вздымалась, щеки раскраснелись.

– Пожалуйста, успокойтесь. Вы непривычны к здешнему разряженному воздуху. Так недолго и сознание потерять.

– Хорошо, – согласилась Кадри. – Просто я не ожидала, что…

– Что разговор так повернется? Но вы же хотели правды? Вот я и говорю вам правду. Мне нет смысла вам лгать. Итак, мы всего лишь наблюдаем. Да, мы работаем с вами. Да, возможно, мы работаем для вас. Но, прошу учесть, мы не делим вас на плохих и хороших, добрых и злых, правых и виноватых. Мы принимаем вас такими, какие вы есть. Мы принимаем вас – всех и всяких.

– Значит, – голос Кадри звучал хрипло, – вам все равно, кто перед вами, святой или палач из концлагеря?

– Вы совершенно правы, мэм, – спокойно сказал Инь. – Конечно, мы делаем выводы для себя. Свои выводы. Но мы не обязаны ими делиться, и не делимся с вами. Простите, но дело обстоит именно так. Вы сами решаете, кто ваш враг, а кто друг. И это исключительно ваше решение.

– Хорошо, я поняла вас, господин Инь. Скажите, как вы относитесь к войнам? Они не прекращаются на протяжении всей истории.

– Вы правы. Они не прекращаются на протяжении всей вашей истории, – Инь интонационно выделил слово «вашей». – Поймите, у нас нет любимчиков и тех, кем мы недовольны. В ваших междоусобных войнах действуете вы, не мы. Мы, если так можно выразиться, соблюдаем нейтралитет. Наша задача – способствовать сохранению сцены действий, сохранению площадки.

– Не поняла?..

– Мы никому не оказываем никаких преференций. Но мы строго следим, – Инь рассмеялся, – за порядком на игровом поле. Скажем, если кто-то заиграется и соберется взорвать сотню ядерных боеголовок, мы сделаем все, чтобы осуществить это не удалось.

– Почему? – встрепенулась Кадри. – Как так?! Вы же не вмешиваетесь!

– Да, не вмешиваемся. До определенного предела. Цена некоторых ошибок и безрассудств может быть слишком велика. Дешевле их просто не допустить. Мы ни за кого не болеем. Но мы обязаны сохранять вверенную нам площадку в рабочем состоянии.

– Получается, что вы выше нас?

– С чего вы взяли, мэм?

– С того, что вы можете распоряжаться теми обстоятельствами, на какие мы не имеем влияния.

– Хорошо. Летит рейсовый самолет. В салоне сто пятьдесят пассажиров и шесть стюардесс. В кабине двое пилотов. Стюардессы могут влиять на многие из обстоятельств, недоступные влиянию пассажиров. Пилоты – ну тут даже обсуждать смешно. Означает ли это, что пилоты и стюардессы выше пассажиров?

– Я поняла. Спасибо.

– Мы точно так же, как команда лайнера, – отвечаем за площадку, за наш «самолет». Но, если вдруг пассажирам взбредет в голову схватить ножи и вилки и вместо того, чтобы есть с помощью столовых приборов принесенный ланч, они начнут дырявить самолетную обшивку, мы ничего не сможем сделать. Не успеем воспротивиться и помешать. Самолет разгерметизируется, и все погибнут.

Инь сделал небольшую паузу.

– Мы храним не вас, а сцену, площадку, где разворачивается действие с вашим участием. Пожалуйста, стройте декорации, репетируйте, играйте пьесу, как там говорил ваш гений театральной режиссуры – действуйте в предлагаемых обстоятельствах. Но не уничтожайте сцену. Не будет ее – не будет вас!

– Даже не знаю, что вам сказать в ответ, – прошептала Кадри.

– Коли уж у нас сегодня такая откровенная беседа, – продолжил Инь, – скажу больше. Вы считаете этот мир своим. Но вы ошибаетесь. Ваш вид не имеет отношения к этой планете. Вы – не отсюда. Ваши предки были перемещены сюда. Вы были, – Инь запнулся, подыскивая нужное слово, – были привиты, внесены извне в местную биосферу.

– Вы хотите сказать, что мы здесь гости? – спросила Кадри.

– В известной степени, да.

– Тогда кто же хозяева?

– Вам не удастся с ними познакомиться.

– Почему?

– Потому что их больше не существует. Так получилось. Их больше нет здесь. Они умерли.

– Что с ними случилось?

– Это закрытая информация. Я не смогу поделиться с вами конкретикой. Но назову общую, самую главную причину, почему так произошло. Они не смогли надлежащим образом распорядиться своей свободой воли, и их проявленная воля уничтожила их самих.

На террасе повисла звенящая тишина.

– Мы не болельщики, – продолжил Инь, – у нас нет любимчиков. И если кто-то так пользуется своей свободой воли, мы не можем ему воспрепятствовать. Мы не отвечаем за то, кто победит. И уж тем более не распоряжаемся победой. Мы над схваткой.

– Даже перед лицом крайней опасности? – спросила Кадри.

– Условно, если опасность грозит вам, мы не вмешиваемся. Мы вступаем в действие только тогда, когда в опасности сама площадка, сама сцена действия.

– Скажите, господин Инь, а как вы расцениваете ту причину, по которой мы здесь?

– Опасность грозит вам. Не сумеете ей противостоять? Когда все закончится, площадка будет очищена и расчищена. Конечно, если вы проиграете. Тогда игра продолжится без вас. Как она продолжается сейчас без тех, кто был здесь раньше. Всё происходящее здесь и сейчас – ваши проблемы. За вас никто не болеет. За вас никто не сделает того, что должны сделать вы.

– Я поняла.

Простите, господин Инь, но если все рухнет, то что будет с вами?

– Со мной? – Инь усмехнулся. – Со мной не будет ничего особенного. Погибнет моя биологическая оболочка, не более того. Вы же умные люди и наверняка догадываетесь, что смерти нет. А если вам дорога ваша цивилизация – занимайтесь ее проблемами сами. И не тогда, когда уже поздно, а вовремя. – Инь поднялся из-за стола. – Спасибо, что пришли. Мне было приятно говорить с вами.

В гостинице Кадри достала визитку Иня и полезла в интернет. Андрей открыл коробочку – там лежал предмет, напоминавший обыкновенный внешний аккумулятор для телефона. Андрей попытался найти на его поверхностях какие-нибудь кнопки или другие органы управления, но тщетно. Матовая, приятная на ощупь, однородная поверхность. Разве что тяжеловат – граммов двести, а то и триста.

– Смотри, что я нашла!

– Ну?

– Я сначала подумала, что его имя Инь – это как «инь и ян» [49] Инь и ян – этап исходного космогенеза в представлении китайской философии, приобретение наибольшим разделением двух противоположных свойств. Графически обозначается появлением у двух противоположностей двух разных цветов – светлого и темного. .