Михаил Зуев - Инкубус [litres]

– Оттуда. Перед тем как разбежались, помнишь, сорвался контракт на двадцать сканеров?

– Помню.

– Так вот. Этого козла из мэрии, он за контракт отвечал, ну, помнишь его, в штанах с пузырями на коленях и с нервным тиком на красной роже, уволили через полгода – на взятке попался. Контракт наш восстановили, мы все продали. Это твоя доля.

– Слав, ну ты даешь… за столько лет не забыл?

– А как можно? Деньги-то не мои. Получается, взял на передержку. Теперь хозяин нашелся – отдаю. Без процентов, конечно, ты уж прости.

В одном Славе, под одной крышкой черепной коробки, блестящей массивными залысинами, каким-то чудным, непостижимым образом уживались сразу трое – житейски примитивный, патологически занудный и безбашенно гениальный. Вместо того чтобы конфликтовать, они незримо дополняли друг друга. Всякому, кто не был знаком с ним близко, Слава представлялся странным чудаком. Но то было ошибкой – внутри Славы существовали совсем другие, не такие, как приняты в обществе, шкалы ценностей. Он искренне считал, что если человек умеет играть на музыкальном инструменте, то он едва ли не подобен богу.

– Ну, как же, – тараторил Слава, – вот я, вот взять меня, сколько ни пробовал, даже ноты запомнить не могу, а уж как там фортепианные клавиши нажимают, так вообще темный лес! – И всякий раз, выходя из Большого зала консерватории после концерта, надолго замолкал, глубоко переживая увиденное и услышанное.

А вот когда «одной левой» решал конструкторские задачи, над какими целый отдел безрезультатно угорал неделями, то вообще не принимал во внимание:

– Да, ну а что такого? Я немного иначе взглянул на условия задачи. Если знаешь условия – пятьдесят процентов решения в кармане. А оставшиеся пятьдесят – ерунда, можно додумать, уши-то всегда торчат!

– Слушай, мы отвлеклись. Давай рассказывай, – Док достал трубку, – можно?

– Конечно, только окно приоткрою. Ну и вот. Я, после того как ты свалил, еще с год в центре эн-тэ-тэ-эм с ветряными мельницами сражался. Перестали у нас сканеры покупать, ты на все сто прав оказался. Вот по той схеме, что ты говорил, все так и случилось.

Док пожал плечами и грустно вздохнул.

– А там и сам центр прикрыли. Рулили у нас бывшие комсомольцы, они за пару лет в кубышку насовали, новыми связями обзавелись, опять же в это время банковский сектор сильно попер. Стало гораздо выгоднее делать из денег деньги, чем торговать какими-нибудь компьютерами или, тем более, компостировать себе мозги всякой ерундой вроде медтехники для детей. Вызвали они меня, говорят: ты партнер – не партнер, наемник – не наемник, хуй тебя пойми, вроде и основных фондов на тебе никаких нет, а все же по документам в учредителях проходишь, и чего с тобой делать – непонятно. А что там понимать? Брать меня в новую жизнь с собой им не с руки – зачем я им в банке нужен? Кидать – тоже, очёчко жим-жим. Понимали мальчиши-плохиши – могу нанять, если что, разобраться, тем более время такое, сам понимаешь. Ну, сидим мы друг напротив друга. У них рожи красные, потные, нервничают не по-детски. Я говорю – ребята, зла не держу. Давайте об отступном договоримся и разбежимся по-тихому.

– Договорились?

– Ага. С третьего раза. Жадные оказались, свиню-ки. Но, в общем, я попросил кого надо, им объяснили, что такое неизбежность. Отгрузили мне в портфеле.

– Нормально?

– Восемьдесят процентов от того, с чего базар начинали. Короче, остался я без работы, без бизнеса, но с какими-то деньгами. Тут Лариса – помнишь ее…

– Помню, Слав.

– …первая моя – взбрыкнула. Встала в позу – иди найди себе работу, как мы жить будем, как ты можешь, еще говнотучу всякой глупости наговорила. Я, как обычно, к ней, мириться – а она вырывается, чуть ли не в ор! Не дам, мол, и всё, ты мне противен, ты козел, такой-растакой… А тут уже меня переклинило. Говорю, не дашь? И не надо, катись на хрен! В чемодан рубашки с трусами покидал – лето, тепло – и свалил. К матери не поехал, однушку снял. Сижу, кукую. Работы нет. Вся страна ножки Буша и сигареты у метро продает. Какая, на хер, наука? По ребятам, с кем в МИФИ учился, позвонил – одному, второму… Место клевое предложили – железные двери ставить. Представляешь, три мифишника, алюмни [50] Alumni (лат.) – выпускники, термин в основном применяется к закончившим вузы. , твою мать, причем один даже кандидат физматнаук, кувалдой машут, стальную раму в дверной проем вбивают?!

– Три богатыря… – вставил свои пять копеек Док.

– Ага! Богатырястее некуда! Но тут – я же везучий! – случай помог. Поехал к матери, навестить. Приезжаю, у нее старая знакомая сидит, тетя Фира, она меня с пеленок знала. Ну, расспросы – чего да как. Я говорю – теть Фир, да ничего и никак, готовлюсь кувалдой махать. Она тогда матери и говорит – слушай, а у вас документы в порядке? Я сначала не понял, спрашиваю мать – какие документы? Она говорит – да по пятому пункту [51] Пятая графа, или пятый пункт – выражение, употребляемое в переносном смысле, означающее указание в документах национальности как факта принадлежности к определенной этнической общности. . Говорит – все нормально, Фир, с этим самым пунктом, бумаги сохранились все как надо. Мне тетя Фира тогда – так чего сидишь, бери все метрики да дуй в консульство на Большую Ордынку! Приезжаю, там очередь до горизонта. Ничего, отстоял, записали на собеседование. Прихожу – так и так, хочу репатриироваться. Меня консул долго расспрашивал – кто, мол, чем занимаюсь. Диплом смотрел, трудовую. Спросил, закончился ли допуск по секретности. Я говорю – год назад истек. Ну, говорит, тогда всё, брухим а-баим [52] ברוכים הבאים – «Добро пожаловать» (ивр.). , дорогой товарищ новый соотечественник!

– Что, так просто?

– А я и не думал – просто или сложно. Как получилось, так получилось. Через два месяца заехал. Покантовался туда-сюда. На пособие по алие [53] Алия (ивр. עלייה, буквально «подъем», «восхождение», «возвышение») – репатриация (понимаемая в данном случае как возвращение на историческую родину) евреев в Государство Израиль. не разгуляешься. Никто меня не ждет. Опять начал справки наводить, кто есть тут, с кем учился, кого найти можно. Негусто оказалось. Кто есть, ну, как всегда – привет-привет, ой, и ты тут, ну, рад был увидеться, звони, если что. Но я как-то без паники. В один из вечеров иду по Менахем Бегин, как раз напротив Азриэли, раз – она! С соседнего факультета, мы с ней часто в столовке мифишной пересекались, Алла. Слово за слово – она тут давно, успела и замуж за местного сходить, и развестись. В институте-то мы друг друга как-то не особо, а тут что-то такое проскочило. Ну а как мне без женщины?

– А ты тогда уже развелся?

– Да нет, некогда было перед отъездом. Не успел. Я потом развелся, года через два.