Владимир Алексеев - Чудо [litres]

Дальше была классическая история про альтернативное счастливое будущее, которому не суждено было осуществиться. Во время съемок передачи участникам задавали разные вопросы. Спрашивали что-то очень умное про физику, историю, искусство. И в самом конце дали задание на скорость, содержащее в себе тест на все сразу – интеллект, смелость, интуицию, знания и артистизм. Всем участникам дали по стакану с водой и попросили создать в своем станке невесомость. Я видел запись. Кто-то неловко крутил стакан в руках, кто-то хотел вылить воду на пол, кто-то даже пытался ее пить. Мой отец, это надо было видеть, посмотрел по сторонам, а потом прямо в камеру и так эффектно, с улыбкой, просто разжал пальцы. Стакан полетел вниз, расплескивая воду, и от соприкосновения с полом громко и красиво разбился. Вслед за отцом так поступили и остальные юные физики.

Я часто думал об этом эпизоде. Не о том, как создать невесомость, об этом догадаться совсем не сложно. Сложно было другое – не бояться совершить ошибку, опозориться. Твердо верить в свою правоту. Я задавал себе вопрос: осмелился бы я отпустить стакан на его месте или нет? Вот я впервые на телевидении, на меня светит прожектор, сотни глаз смотрят за каждым моим движением. Осмелился бы? А он смог. И после этого отца пригласили вести телепередачу, но это, конечно, даже не обсуждалось. Илья Фомич и слышать не хотел, ведь Андрею Ильичу предстояло большое будущее. В каком-то смысле, конечно, так и было. На телевидение он не попал, а эффекты производил всю жизнь.

И вот сейчас я на мгновение замер перед дверью капсулы. Как же это должно быть красиво – мое появление. Мощный, неожиданный и сокрушительный, я являюсь в самый решающий момент. И я уже не тот доверчивый простофиля, глотающий любую наживку. Оставалось только открыть дверь и твердо сказать: «Уважаемая Екатерина Андреевна, что бы вы ни планировали, прошу это остановить. Апокалипсис отменяется». Да, точно, именно так: «Апокалипсис отменяется». Могу представить, как она удивится. Но после этого надо сразу закрыть дверь. И я очень надеюсь, что капсула выдержит заряд, который несет дрон.

Я решительно потянул дверь капсулы и прыгнул внутрь.

– Борис Андреевич, – сказал мужской голос, – идите быстрее. Нам пора.

– Как? – опешил я.

Кто-то заботливо закрыл люк за мной. Я огляделся. В капсуле было двое. Одного из них я уже где-то видел. Это был мой старый приятель рядовой Дунаев. А второй? Не знаком.

– Екатерина Андреевна попросила дождаться и показать вам Источник, – сказал Дунаев.

– Источник? – Я все еще не мог прийти в себя. – Там… – Я указал пальцем наружу.

– Да, – сказал второй, – мы видим. Вам надо сесть и пристегнуться.

Я сел и почувствовал щелчок. Меня пристегнули.

– Держитесь за поручень, – сказал второй, – мы погружаемся.

Раздался глухой звук, и капсулу тряхнуло.

– Не бойтесь, мы в безопасности. Скоро будем недоступны для них, – сказал Дунаев, видя мой обескураженный взгляд.

Мы с Дунаевым теперь сидели лицом к центру капсулы. Второй отвернулся от нас, и я услышал звук какого-то механизма. Нас снова дернуло, но теперь не так резко. Потом я почувствовал, что мы скользим, затем тишина.

– Держитесь крепче, – скомандовал второй, – сейчас начнем погружение.

Новый удар был вязким, у меня закружилась голова. Я почувствовал приступ тошноты.

– Вот, возьмите. – Дунаев протянул мне таблетку. – Помогает.

– Благодарю, – сказал я, но решительно отказался. Я еще не понимал, что здесь происходит. И какие опыты они решили ставить, и быть может, надо мной.

– Смотрите сюда, так проще.

Я поднял глаза и посмотрел. Слева в стене открылся иллюминатор, за которым была голубая вода, но теперь она быстро становилась темнее, и совсем скоро помутнела до почти бурого цвета. Мы опустились в темноту Разлома. Может быть, уже на сотню метров или больше.

– Что происходит? – спросил я Дунаева.

– Борис Андреевич, – начал рядовой смущенно, – вы, наверное, уже поняли…

– Понял, да. Давай сразу к делу.

– Хорошо, сейчас мы спускаемся к Источнику. Екатерина Андреевна хотела, чтобы вы увидели его своими глазами. Но у нас уже, к сожалению, совсем мало времени.

– Почему?

– Две минуты девятого. Скоро все начнется. Вы же знаете.

– Ах да. Ну, конечно. – Я сдержанно улыбнулся и постарался сделать вид, что я, естественно, все знаю. Абсолютно все.

Пока все складывалось хорошо, но кто знает, что произойдет дальше. На этот раз Дунаев производил впечатление адекватного человека, без особых причуд. Но все это могло оказаться налетом, который сойдет, стоит нам продвинуться чуть дальше, когда будет поздно. Что может быть поздно? Мы и так уже черт знает на какой глубине. Время тянулось очень медленно. Какую игру ведет Армстронг? Как она узнала, что я здесь? И что такое этот Источник? Может, все-таки нефть?

– Насколько глубоко мы погружаемся? – поинтересовался я.

Тем временем в иллюминаторе показался приглушенный свет, идущий из глубины.

– Немного осталось. Сейчас около пятисот метров. Скоро будем.

– Где?

– У Источника. Имейте в виду, что здесь большое давление. Около пяти тысяч килопаскалей. Это примерно пятьдесят атмосфер. Поэтому лучше внутри батискафа двигаться очень плавно.

– Хорошо, – сказал я и перестал шевелить даже пальцами ног.

– Мы на месте, – сообщил второй.

Свет в иллюминаторе многократно усилился.

– Борис Андреевич, – сказал Дунаев, отстегивая меня, – вам надо очень аккуратно взяться за этот поручень и встать, не раскачивая батискаф, а потом посмотреть вот сюда. Только, пожалуйста…

– Что?

– Не волнуйтесь. Здесь опасно совершать резкие движения.

– Да что вы, юноша, – сказал я самодовольным басом, – обижаете. За свою жизнь я видывал всякое… – продолжил я, медленно переводя взгляд. – Святой Тиамат! Что это?

Вначале мне показалось, что в толще воды я вижу огромный сияющий Парфенон. Точнее, ряд его фронтальных колонн, уходящих в бесконечность вверх и вниз. Четыре массивные ионические колонны. Хотя разум уже успел понять, что искривленное восприятие размеров не позволяло соотносить их с реальными объектами и что ионические колонны не должны светиться сами по себе. Эти гигантские столбы были, видимо, значительно крупнее любой колонны и светились изнутри вертикальными линиями. На одном из столпов я разглядел надпись – «Абзу». Тем временем наша капсула, дрейфуя, обогнула второй столп, и я увидел остальные надписи – «Сириус», «Энки» и «Зиусудра».

– Это Источник, – ответил Дунаев, дав мне проникнуться размахом этой подводной архитектуры.

– А что означают эти слова? – спросил я.

– Не знаю, – отозвался рядовой.

– Жизнь родилась в воде, – сказал второй. – И любая история мира начинается с потопа.