Петр Никонов - Лорды Нью Эвалона

То тут, то там, то одна ведьма, то другая, сбрасывали с себя части одежды. Многие уже танцевали обнаженными по пояс, а кто-то даже умудрился выскользнуть из платья полностью обнаженной, не останавливая танца. Мужчины не отставали: мускулистые торсы виднелись всё чаще и чаще.

Музыка всё убыстрялась, а танцующая толпа становилась всё плотнее и плотнее, всё разгоряченнее и разгоряченнее. Возбуждение пронизало весь воздух и вот уже то там, то здесь, обнаженные пары, выпадая из круга танца, сливались в объятиях на краю травяного ковра.

Джеральда вдруг кто-то схватил за руку и сильно потянул. По инерции он пролетел вперед и всем телом врезался в Вистерию, которая, обхватив его, удержала от падения.

- Пойдем, - прошептала она, и ее тихий шепот был прекрасно слышен Джеральду несмотря на грохочущую музыку и страстные стоны, раздающиеся вокруг.

Ведьма вывела его из зала, и музыка внезапно прекратилась. Не стихла, нет, хотя, казалось бы, она должна была быть слышна издалека. Как только они пересекли порог, музыка исчезла, как отрубило.

Этот зал был меньше и темнее. Свет напоминал ясную ночь в полнолуние. Серебристый свет выхватывал из мрака пышные листья тропических растений, изящные соцветия орхидей и крупные, дурманяще пахнущие цветы гибискуса.

Вистерия провела Джеральда по тропинке посреди джунглей, заполняющих зал. С ветви на него желтыми безразличными глазами посмотрел огромный полосатый питон. Пятнистая морда леопарда высунулась было на дорожку, но тут же исчезла, повинуясь жесту ведьмы. Крупная летучая мышь приземлилась на правое плечо женщины. Она погладила ее левой рукой, нетопырь вдруг засиял всеми цветами радуги, превратился в белую птицу и бесшумно исчез где-то в вышине.

Что это – реальность или иллюзия? Это всё происходит по-настоящему или только кажется Джеральду? Ведь всё началось с того момента, как он выпил зелье, предложенное ведьмой. Перенесло ли это зелье его в волшебный дворец, где чудеса творятся чаще, чем жители Нью Эвалона звонят по телефону, или всё это волшебство происходит лишь внутри одурманенного и бредящего разума Джеральда? Это всё так реально… Но ведь сны, когда ты спишь, тоже кажутся абсолютно реальными.

- Ты исполнил моё второе желание, Джеральд, - голос Вистерии вырвал Джеральда из размышлений. Он понял, что они больше не в джунглях, где только что были. Они были одни в маленькой комнате без окон и без дверей, стены которой были задрапированы багряными бархатными портьерами. Две свечи у изголовья широкой кровати, красная и зеленая, светили неровным, колышущимся, но неожиданно ярким светом.

- Ты исполнил второе желание, - повторила Вистерия. – Теперь, ты узнаешь моё третье желание.

Она провела рукой по платью, и оно вдруг соскользнуло с ее тела и упало к ее ногам грудой черно-белой ткани. Даже на расстоянии, даже через свою одежду Джеральд чувствовал жар ее тела.

- Вот моё третье желание, - она погладила его по щеке, - люби меня, Джеральд.

И был вихрь. И была страсть. И был огонь. И были стоны. И были ногти, впивающиеся в кожу спины, и губы, жадно ласкающие кожу грудей. И было пламя, разгорающееся всё ярче и ярче, и был животный рык, поднимающийся из глубины горла. И была борьба, в которой не было побежденных, но были двое победителей. И было наслаждение, всколыхнувшееся и захватившее их обоих теплой, ласковой волной, в которой они с криком радостно утонули. И были поцелуи: нежные, медленные, глубокие, вбирающие в себя последние мгновения единства и пламени, угли, которого уже угасали. И стало тихо.

- Ты исполнил три моих желания, Джеральд.

Они стояли рядом, уже снова одетые, плечом к плечу, и смотрели в звездное небо. Было безлунно, а свет огней дворца сюда не долетал, поэтому ничто не мешало сверкающему куполу звездного неба предстать пред ними во всей своей ослепляющей красоте.

Миллиарды звезд, блистающих краше самых дорогих бриллиантов. Переливы ожерелья Млечного пути. Бархатная непроницаемая тьма по краям небесного свода. Небо манило, звало, привлекало. Казалось, достаточно протянуть руку, и ты займёшь свое место среди этого вечного и бесконечного великолепия.

Было холодно. Зима пришла: как раз первые ее мгновения. Изо рта Джеральда при каждом выдохе шел пар. Он хотел предложить Вистерии свой фрак, чтобы прикрыть от холода ее обнаженные плечи, но она с улыбкой отмахнулась. Ей не было холодно, он чувствовал ее плечо.

- Ты исполнил три моих желания.

- Да.

- Что ж, теперь настало выполнить мою часть уговора. Я всегда выполняю то, что обещала.

- Ты нашла Синтию?

- Да, - она немного грустно улыбнулась. – И ты с ней сегодня соединишься. Слышишь?

Джеральд вслушался. Где-то вдалеке, кажется, звенели колокольчики. Лай собак? Что это – охотничий рог?

- Слышишь, Джеральд? Это она. Она уже близко, и вы теперь всегда будете вместе. Навеки.

- Спасибо, - прошептал он.

- Прощай, Джеральд Вульф, - она погладила его по плечу и отошла назад. – Счастливого тебе пути.

Звуки приближались. Джеральд уже мог различить стук копыт, крики и пение. Всё ближе и ближе. И вот, они вдруг вынырнули из-за угла дворца: длинная, полупрозрачная, как туман, белая процессия высоко в небе. Призрачные гончие, призрачные лошади, призрачные всадники: впереди на огромном скакуне мощная фигура в короне с множеством зубцов. Губы раскрыты в возбужденной улыбке (или это усмешка черепа?), пальцы сжимают меч (или мертвые кости сомкнулась вокруг косы?), он довольно кричит, преследуя добычу (или это дикий вой, от которого замерзает сердце, раздается из его мертвых уст?).

И тут он увидел ее. Синтия Маршалл, юная и прекрасная, в развевающемся за спиной белом плаще скакала на высокой белой лошади и радостно улыбалась. Она повернула голову, увидела Джеральда, встретилась с ним глазами. Она узнала его, улыбнувшись еще шире, и протянула ему руку. Он вскинул руку ей навстречу – их руки соединились, и он тут же почувствовал упругую спину жеребца под собой.

Он скакал вперед, только вперед, без остановки, следуя за гончими и за коронованным предводителем этого отряда. Он скакал вперед: мгновения, дни, годы, века, тысячелетия, через миллиарды миллиардов миль, сквозь миры и времена, а рядом с ним, бок о бок, скакала она, Синтия, его любовь навеки. Они скакали, крепко держась за руки, и улыбались.

Утро принесло первый снег. Непривычно рано для Нью Эвалона, он выпал прямо на утро после Самайна.

Шумели деревья. Ветер обрывал с них листья сотнями и тысячами. Как-то сразу после Самайна, будто перейдя незримый рубеж, они стали слабыми и потеряли связь с ветвями, их взрастившими. Ветер подхватывал их, и они падали, падали, падали, кружась, наполняя весь Эллер тихим печальным шелестом. А вместе с ними падали белые, мелкие, пока еще редкие, снежинки.