Петр Никонов - Лорды Нью Эвалона

Холодные, застывшие глаза смотрели вверх: на серое небо, на кружащие снежинки, на водоворот желтых, красных и коричневых листьев, опускающихся всё ниже и ниже. Утром было холодно, и глаза уже покрылись льдом.

Обнаженное тело Джеральда Вульфа покоилось на перине из палой листвы, бледное и недвижимое, холодное и безжизненное. А листья и снег падали вместе сверху вниз, постепенно покрывая его.

Было тихо, лишь шелестели листья. Не пахло ничем.

Мистер Мяу еще раз взглянул на тело Джеральда, вздохнул, облизал переднюю лапку, встал, повернулся и пошел, не оборачиваясь, к избушке, стараясь ни одним шагом не потревожить эту прекрасную тишину. Было самое время для завтрака.

Глава XIII .

Владычица озера.

- Посмотри на этот город, Лэнс. Посмотри на эти кирпичные коробки, на небоскребы, на бетон, на асфальт. Посмотри на этих людей: они спешат, бегут, обгоняют друг друга, чтобы вырвать из лап вечности хотя бы ещё один момент, чтобы вырвать из рук ближнего хоть ещё один цент. Посмотри на эти квадраты кварталов, упорядоченный хаос и хаос упорядоченного. Вон там, Даунтаун: самое великое и самое страшное место на этой планете. Вон тот дом с колоннами, смотри, - лорд Брэндон создал из воздуха линзу, приблизив белое здание, - это биржа Нью Эвалона. Сделки на миллионы долларов каждый день. Место, которое задает тон всей экономике этого мира. Если хочешь найти истинных демонов в этом мире, ищи их там – демоны биржи тайно управляют судьбами всех жителей планеты. Все банки и лорды мира следят за тем, что там происходит. Телефоны и телеграфы не успевают передавать котировки. Но стоит мне всего лишь повести рукой, и этого здания не станет. Рассыплется в пыль и в золу вместе со всеми его обитателями, просто исчезнет. И всё рухнет. Вся экономика этой планеты, всех лордств и континентов повергнется в хаос. Несомненно, через какое-то время они оправятся, но какой ценой? Сколько они потеряют? Сколько денег, рабочих мест, разрушенных жизней? Сколько бедняков, потеряв работу и сбережения, покончат с собой? Сколько богачей станут нищими? Иметь возможность разрушить всё это одним мановением руки и не делать этого – вот она, настоящая власть. Ты знаешь сказку про гадкого утёнка?

- Да, - Лэнс кивнул, смотря в окно на простирающийся в ста двух этажах внизу город. – Гадкий утёнок, которого все оскорбляли и гнали, вырос и стал прекрасным лебедем.

- Точно. Но в жизни, Лэнс, всё не так. Пусть он и стал бы прекрасным лебедем, но в глазах всего птичника он бы остался всего лишь отвратительной белой уткой-переростком. Никто не смог бы понять его красоту и могущество, все утки по-прежнему его бы гоняли и насмехались бы над ним. Люди не способны оценить красоту тех, кто отличается для них. Для них те, кто хоть в чем-то иной, всего лишь отвратительные уроды, которых можно и нужно гнать и которых, при первом удобном случае, можно и нужно уничтожить, хорошенько поиздевавшись перед этим. Гадкий утенок так бы и остался гадкой белой уткой и, затравленный и заклеванный, погиб бы в молодости. Если бы только он не захватил власть в птичнике – вот тогда бы все, кто до этого его поносил, мигом стали бы лебезить и пресмыкаться перед ним и превозносить его красоту. Мы гадкие утята этого мира, Лэнс. Нас презирали, нас гнали, нас уничтожали, нас почти уничтожили. Но мы выжили, и мы смогли захватить власть над этим миром. И теперь все те, кто нас презирал, соревнуются в том, как бы нам показать, как они нас любят. В душе они все нас по-прежнему ненавидят и мечтают избавиться от нас, думая, что тут же почему-то заживут богато и счастливо. Но никто не скажет нам этого в лицо. По крайней мере, до тех пор, пока в гордыни и в неведении своем они не решат, что нас победили. Но им нас не победить. Это теперь наш птичник. Это наш мир. Понимаешь?

- Понимаю, - Лэнс положил обе руки на стекло окна.

- Нет, не понимаешь, - лорд грустно улыбнулся, - но когда-нибудь поймёшь. Взгляни, Лэнс, вон там, в заливе, Статуя Покорности. Они поставили ее, чтобы показать нам, как они нас любят и как они нам лояльны. Думаешь, мне нужен этот бесполезный кусок меди? Да ни в жизни. Я и так знаю, что они мне покорны. Как только кто-нибудь из них эту покорность теряет, он почему-то первым делом приходит ко мне, чтобы это продемонстрировать, меня убив. Как будто с моей смертью рухнет власть всех лордов в этом мире. Эта статуя нужна им. Во-первых, чтобы продемонстрировать, насколько они нас любят, лживые сволочи, а во-вторых, чтобы напоминать самим себе о прискорбном факте собственной глупости и собственного бессилия перед нашей силой.

Молчаливые официанты расставили тарелки на столе.

- Пойдем, - лорд приобнял сына, - не дадим обеду остыть.

В просторном зале ресторана на сто втором этаже Эвалон-билдинга они были одни, не считая аниматов, замерших у двери охранников и напряженного метрдотеля.

- Наша жизнь, если на нее взглянуть честно, очень скучна, - лорд разрезал ножом толстый блестящий от жира стейк, кроваво-красный мясной сок разлился по тарелке. – Это для жителей Нью Эвалона она выглядит захватывающей: дворцы, балы, роскошь, прекрасные женщины и невероятное, непостижимое волшебство. Но, на самом деле, наша жизнь состоит из скучных совещаний с советниками, скучных встреч с просителями, подрядчиками и подчиненными и невероятно скучных отчетов. Наша жизнь уныла по сути. Не удивительно, что все лорды, особенно в молодости, ищут развлечений во всём, что только можно, а потом и в том, что нельзя. Постельные утехи, балы, алкоголь, еда, наркотики, безумный риск – всё это без ограничений и с каждым разом всё больше и больше. Но это тоже надоедает и очень быстро. Когда у тебя есть абсолютная власть, абсолютно не ограниченные возможности, ты стремишься попробовать всё. А попробовав это всё, ты начинаешь пробовать всё то же самое, только в гораздо больших количествах и в гораздо более экстремальных видах. Сознательно или нет, но ты ищешь свой предел. Ищешь то, что тебя насытит, пресытит и окажется выше твоего почти не ограниченного могущества. В итоге, ты или погибаешь при очередном поиске развлечений, и тебя не спасает никакая магия, или, как твой брат, начинаешь искать что-то совсем извращенное, или впадаешь в апатичное состояние, когда всё перестаёт тебя радовать, и ты не видишь никакого смысла в собственном существовании. И ты погружаешься в свою скуку. Ты тоже через это пройдешь, не сомневайся. Но если ты умный, достаточно умный, ты поймешь, что от этой скуки, от этих надоедливых совещаний, встреч, отчетов, можно тоже получать удовольствие. Когда ты понимаешь, как всё это работает, и то, что ты в центре этого гигантского механизма, а он весь вращается вокруг тебя и по мановению твоей руки, скука превращается в интерес, а потом и в азарт.